32--80 Сборник детективов про Ника Картера

Любек — самый средневековый из всех крупных немецких городов. Петрикирхе датируется тринадцатым веком. Самая известная точка города — Хольстентор, темные массивные ворота с двумя копьевидными шпилями в центре городской площади. Holstentor настолько известен, что украшает немецкую банкноту в 50 марок. В городе полно узких улочек и высоких элегантных домов, которым тоже сотни лет. Когда-то могущественная столица немецкого Ганзейского союза, Любек сохранил твердую независимость. Любек никогда не проигрывал в осадах. Гитлер, сам на пике своего фюрерского звания, предпочитал не ставить под угрозу свою популярность посещением города. Характерно, что Вилли Брандт приехал из Любека и оттуда перебрался в Норвегию, чтобы воевать против Гитлера. Не менее характерно, что Любекеры продолжают называть Брандта его именем до сопротивления, Гербертом Фрамом.

«Я вижу много примеров средневековой архитектуры, — сказала Вера. — Что еще мне нужно увидеть?

Я указал на север над городом. На горизонте виднелась зеленая полоса воды.

— Это Балтийское море. Любеккский залив Балтийского моря. Корабли из этого залива идут в Киль и далее по Северо-Балтийскому каналу через полуостров в Северное море и Атлантический океан. А потом в Нью-Йорк. А знаете ли вы что-нибудь о любекцах?

'Ничего такого.'

«Однажды во время осады у людей кончилась мука. Но вместо того, чтобы сдаться, люди перемалывали миндаль и пекли из миндального порошка хлеб. Миндальный хлеб называют марципаном, и сегодня Любек является мировой столицей марципана. У них также было немного марципана в ресторане. Вот.'

Я дал ей его. Он был искусно вылеплен в виде поросенка розового цвета. Мисс ван Хазинга из AX испугалась бы его. Вера только посмотрела на фигурку глазами ценителя искусства и вернула ее.

— Слишком сладко для меня. Спасибо, Раки. Раньше я и не подозревала, что ты такой ходячий альманах.

— Не просто ходячий альманах. Там, налево, на той улице с домами из красного кирпича, находится Hauffmann Ubersee Gesellschaft. Это моя компания. Я также экспортирую марципаны».

Вера нахмурилась и посмотрела на улицу, на которую я указал.

«Дорогой, я полагала, что твоя маленькая компания здесь была прикрытием для твоего железнодорожного транспорта с миндальным порошком, и это обеспечило бы идеальную маскировку, чтобы доставить его сюда. Это позади. Когда ты собираешься рассказать мне, как доставить этот опиум в Нью-Йорк?

Я позволил ее раздражительности возрасти на несколько мгновений, а затем ответил: «Вера, я только что сделал это».

Глава 11

Переработка опиума в героин сложна и может быть осуществлена только в лаборатории. У меня была одна такая, готовая, на кондитерской фабрике в здании из красного кирпича, принадлежащем Hauffmann Gesellschaft. Был вечер, и штатные рабочие разошлись по домам. Одетый в комбинезон, я задержал грузовик, который доставил меня с вокзала Любека к заводским воротам. Вера открыла дверь, когда я выпрыгнул из кабины грузовика.

— Все в порядке, Раки?

Я дал ей железнодорожный счет за двадцать импортных мешков миндального порошка. Затем я начал вносить каждую сумку внутри. Когда они все были внутри и дверь заперта, я подобрал сумку на 20 миллионов долларов и потащил ее к бочонкам с конфетами.

— Я все еще не понимаю. Вера была в комбинезоне, волосы убраны под зеленую шерстяную шапочку. «Я никогда раньше не употребляла дурь, но знаю, что она получается в виде белого порошка. Как вы собираетесь это скрывать?

«Мы собираемся скрыть это». Я посмотрел на часы. — У нас есть четырнадцать часов до возвращения рабочих. Так что нам лучше начать сейчас. Я протянул ей резиновую маску. «Дым сведет тебя с ума, если ты не воспользуешься им», — предупредил я ее.

Она натянула маску на голову, как и я. Ее кошачьи глаза следили за мной с нерешительным сомнением.

Я снял с мешка печать, разорвал ленту и высыпал содержимое в чан, в конце концов встряхнув его, чтобы в нем оказались все драгоценные крупинки.

«Отнеси этот мешок в мусоросжигательную печь и брось туда». Вера нерешительно посмотрела на него. — Никто не почувствует запах сгоревшего опиума?

«Сумка будет сожжена завтра вместе с остальными сумками. Никто не почувствует запаха пластика.

Она сунула пакет в трубу. Я залил ацетон в бочку с опиумом.

«Придется какое-то время дать этому поработать самому», — сказал я, активируя мешалку сосуда. «Не беспокойтесь о шуме. Это промышленная улица. Сейчас там пустынно, но снаружи все еще достаточно машин, чтобы заглушить производимый нами шум.

— Это все, о чем нам нужно беспокоиться?

'Нет. Есть еще реальная опасность. Смесь необходимо подогреть. Если вы сделаете её слишком горячей, она взорвется, как бомба. Затем возникают некоторые проблемы, связанные с количеством электроэнергии, которую вы используете, и с тем, что делать со сточными водами. Это обнаруживается при попытке спрятать лабораторию дома. Но кондитерская фабрика потребляет много энергии, а у нас есть заводская канализация, которая ведет прямо в главную канализацию Любека».

"Вы все это продумали."