35c642e66e02de09a0e30023f4764e62

котельная на окраине посёлка. Мудрый Петрович по карте нашёл

ближайшее село, где таковая имеется, и повел нас именно туда.

Мы гуськом шли по дороге, предвкушая за поворотом тепло и отдых.

Усталость брала своё, мороз крепчал. Наконец, миновали поворот и в

лунном свете увидели чудесный, как нам тогда показалось, пейзаж.

Яркие звёзды, темные силуэты изб, столбы белого дыма из печных труб, безмолвие. Однако что-то в этой ночной картине было не так. Так и есть!

Не хватало одного: точно такого же столба белого дыма из трубы

котельной.

Открыв скрипучую дощатую дверь, мы вошли внутрь. Кто-то из офицеров

подсветил фонариком и щелкнул выключателем. Свет загорелся.

Кирпичные стены были покрыты изморозью. Котельная не работала, и

уже давно. Выбора не оставалось, и нам пришлось, поднявшись по

крутой лестнице, расположиться на ночлег в заброшенной бытовке.

Не могу сказать, сколько пробыл в забытье, но проснулся я не от холода.

Приоткрыл глаза и увидел своих товарищей, приплясывающих и

приседающих в тщетной попытке согреться. Прикрыв замерзающий нос

меховой рукавицей, я вновь уснул.

Едва забрезжил рассвет, мы, невыспавшиеся и помятые, продолжили

движение по маршруту, известному только капитану Егорову, но поиском

«ракеты» это точно нельзя было назвать. Наконец, когда окончательно

рассвело, группа остановилась на короткий отдых. Срок выполнения

норматива подходил к концу, а спешки по-прежнему не наблюдалось.

Пока разводили костёр, два офицера связи, исполнявшие обязанности

радистов, развернули радиостанцию. Капитан Егоров достал клочок

бумаги и передал его комбату. Тот, в свою очередь, поглядывая в

смятый обрывок листка, составил шифрограмму и отдал радистам.

Я подсел к Боре Месяцеву. Борис с удовольствием поглощал мясо из

банки и ничуть не был удивлён загадочными действиями командиров.

– Боря, – спросил я его, – это чего вот сейчас происходит?

– Как это чего? Координаты в центр сейчас передадим и на пункт сбора

двинемся, – невозмутимо отозвался он, не прерывая аппетитной

трапезы. Затем, понимая моё удивление, поведал, что ответственный за

постановку «гондона» капитан Рудой – однокашник Петровича – заранее

передал тому координаты «ракеты». Егоров выдержал время, необходимое для выполнения норматива на «отлично», и передал

«разведанную» информацию комбату, а тот через офицеров-радистов –

в штаб бригады. Череповецкое училище спецрадиосвязи готовило

отличных специалистов.

Теперь оставалось только добраться до нужного места. Благо, что оно

было точно известно. День был солнечный и морозный, и мы, разбившись по парам – так удобнее беседовать «за жизнь», – бодро

зашагали к цели по просёлочной дороге.

Капитан Рудой выставил свой объект с умом, поэтому разведгруппа по

пути заглянула в сельмаг и прикупила пару бутылок спирта. Тогда в

забайкальских сёлах продавали эту горячительную жидкость в

запечатанных сургучом бутылках по цене 11 рублей 50 копеек. На

этикетке так и было написано: «питьевой спирт». Выпив его без закуски, заедая лишь снегом, уселись на ГАЗ-66 и, довольные собой, отправились в часть.

На разборе учений выяснилось, что все офицерские группы выполнили

норматив на «отлично». Иванов сидел, как всегда недовольный, чувствуя

подвох. На следующий год он изменил правила учений, упростив их

донельзя. Просто-напросто через три часа плутания в наглухо

затентованной машине по ночным дорогам Забайкалья высадил группы

посреди леса и, не выдав топокарт, приказал быть на построении

бригады в 9.45 следующим утром. Не опоздал никто.

Глава 6

Как ни банально, но всё-таки удивительно устроена человеческая

память. Порой заурядные и обыденные события жизни запоминаются в

подробных деталях, а, казалось бы, яркие и значительные эпизоды из

давнего прошлого навсегда исчезают в непроглядной пропасти прожитых

лет. Бывает так, что в голове остаётся основная доминанта, определяющая внутреннее состояние человека на протяжении того или

иного промежутка времени.

Холод. Собачий холод – вот что навсегда врезалось в каждую клеточку

моего организма. Даже спустя почти три десятилетия стоит мне хоть

чуть-чуть озябнуть, как передо мной встают картины суровой

забайкальской зимы. Даже когда я вспоминаю жаркое лето на 23-й

площадке, мне кажется, что и тогда негде было укрыться от мороза.

Помнится, в 1985 году мой трёхлетний сын спросил свою маму: «А

почему папа так редко к нам в гости приходит?» При этом казарменное

положение объявляли редко.

Обычным неуютным вечером мы сидели в каптерке и ожидали, когда

наконец появится ротный после череды бестолковых ежедневных

совещаний во всех инстанциях. Благо, что Сергей Петрович уже

находился в канцелярии батальона и вот-вот должен был распустить нас

по домам. Каптёрка – комната для хранения солдатского имущества – по

совместительству исполняла роль кабинета командира роты. Только что

объявили отбой.

За столом, упав головами на шапки, дремали лейтенанты Максимов и

Каверник. Мы с Борей Месяцевым, совершенно обнаглев, взгромоздились на полки стеллажа поверх солдатских бушлатов и

дрыхли полноценным и здоровым сном.

Скрипнула дверь, и я мгновенно, ещё не проснувшись, метнулся на