36 и 6

Через две недели Вика загрустила. Весела была только утром. На Заливе мне никак не удавалось проснуться раньше неё, принести ей завтрак в постель или ещё что-нибудь подобное выкинуть. Пробуждался от её ласкового взгляда. Она, уже умытая, причёсанная, улыбаясь, смотрела на меня, подавала крепкий кофе, целовала тянущиеся к ней руки. Моё сердце, словно останавливалось от счастья. Что может быть радостней, чем проснуться рядом с женщиной, которую любишь без оглядки? Играл для неё на гитаре, пел. Как она слушала! Подожмёт под себя ноги, положит сияющее личико на пухлую ручку и замрёт! Только ресницы вздрагивают.

— Андрейка! Это же здорово! — иногда перебивала она. — У тебя ещё один талант прорезается.

Рядом с ней я чувствовал себя одарённым, сильным, замечательным. С головой окунался в её глаза и всплывал на поверхность каким-то другим, новым. Мы взбирались на крышу коттеджа с бутылкой шампанского и наслаждались праздной тишиной. Вика, я и никого вокруг. Бездонная высь неба. Сотни, тысячи звёзд! Такая лёгкость, такой покой окутывал душу! Как будто вдруг на миг подняли занавес, всю жизнь скрывающий от меня что-то очень важное. И пусть я ничего не успел разглядеть, понять, но теперь точно знал, что она есть, что всё в моей жизни верно и осмысленно, небездарно.

— Я так тосковала без тебя, — шептала Вика, прижимаясь ещё холодной от морозца щекой к моему разгорячённому её дыханием лицу.

— Вика! Жизнь моя… — мои слова замирали на последней секундочки поцелуя, таяли от нежности.

— Нет, не будем ничего говорить, — тихо бормотала она. — Нам хорошо сейчас вдвоём. Зачем же что-то ещё? Ведь неизвестно, что станется утром. Да и какая разница, если теперь всё так чудесно! Андрейка… Ты такой… Ты сам не знаешь, какой ты!

Тысячи раз целовал родинку у неё на груди. Я боялся, что это маленькое тёмное пятнышко будет беспокоить меня. Но нет! Теперь всё было на своих местах, в гармонии. Но не прошло и месяца, как мы расстались. Дела настойчиво звали в город, а там жизнь пошла наперекосяк. Меня неистово терзала ревность. Я дёргался из-за каждой улыбки, из-за каждого звонка. Мои подозрения себя оправдывали. Кто-то у неё был. Я жаждал стабильности, покоя, хоть какой-то почвы под ногами. Не то чтобы я закоренелый собственник, но вынести такое подвешенное состояние, эту туманную неясность полунамёков, я был не в силах. А Вика искала во всём полёта и хотела сохранить свою вызывающую свободу. В конце концов я решился:

— Вика! Давай, наконец, поженимся, — получилось как-то вопросительно. Я инстинктивно сжал ей ладонь, испугавшись, что она тут же исчезнет.

— Ты серьёзно? — заглянула в мои помутневшие от нежности глаза.

— Серьёзнее некуда! — поспешно ответил я.

— Андрейка, я не могу, — Вика говорила, запинаясь. — Ты сам то представляешь себе меня женой?

— Я не тороплю тебя, — я согласился. — Но долго ждать тоже не смогу.

— Ведь я рядом. Разве что-то ещё имеет значение? — она пыталась сохранить наши отношения.

— Я хочу, чтобы мы жили вместе, чтобы у нас всё было общее, чтобы ты была моей… Только моей! — я всё-таки подчеркнул это. — Чтобы я знал, возвращаясь домой, что ты ждёшь меня… — ударял на местоимения.

— Андрей! — она меня перебила. — Ты очень дорог мне… Дай мне время.

Её слова обжигали меня, опьяняли, днём и ночью звучали в душе. Любовь — странная штука. Не то чтобы от неё глупеешь, но всё как-то переворачивается. Задаёшься вдруг вопросами, ответ на которые раньше был очевиден. Уже не важно всё важное. Вообще всё не так. И ты чувствуешь себя Богом, способным нарисовать своё собственное солнце, где вздумается. Совсем иначе воспринимаешь мир. Просыпаются неведомые доселе желания, чувства. Ты становишься способным на глупость, ребячество и получаешь от этого ни с чем не сравнимое удовольствие. Но таким время казалось лишь неделю. Вика стала отдаляться от меня. Я устроил ей сцену.

— Мне больно это говорить, Андрюша, но мы слишком разные. Я не могу так, как ты…

— Отлично! Тогда давай прекратим комедию, — я взбесился, но тут же остыл — увидел её полные слёз глаза. Чёрт! Ведь я люблю тебя, что же это такое происходит?

— Я не уйду от того человека. Я люблю его, Андрей. Ты не поймешь, конечно, но так вот всё получилось. Прости меня ради Бога!

Я не стал выслушивать дальнейшее. Как её можно понять? Особенно меня взбаламутило её «прости». За что же, интересно? За то что любит кого-то? Ну не ересь ли? Как такое можно простить или не простить? Ещё бы поблагодарила! Чувствовал себя полным идиотом.