36 вопросов, чтобы влюбиться

У ворот гимназии Дима увидел Верочку. Она разговаривала с подружками и смеялась, придерживая выпавшие из косы пряди, трепыхающиеся на ветру. Дима сбавил скорость: он надеялся, что девочки наговорятся и уйдут, и он сможет поздороваться с Верой.

Дима шел так медленно, что почти стоял, но Верины подруги так были увлечены какой-то историей, что и не собирались расходиться. Дима остановился под старым дубом и стал оглядывать Верочку. Она была худенькой, но не болезненно, а как-то по-юношески – просто еще не выросла. Волосы ее, как и полы плаща, трепал теплый апрельский ветер, губы не пухлые и не тонкие – в самый раз – растянулись в улыбке.

– Ты чего тут?

От неожиданности задумавшийся Дима вздрогнул.

– Черт! Паша! Сделаешь так еще раз, и у твоего подопытного кролика разорвется сердце от испуга.

– Извини, я вообще-то даже топал, ты просто не слышал… А на кого ты смотришь? – Паша стал оглядываться.

– Ты чего хотел? – спросил Дима, снова привлекая к себе Пашино внимание.

– Спросить, помнишь ли ты про большую перемену и про наши занятия, они, кстати, в силе?

Дима бросил быстрый взгляд Паше за плечо, убедился, что Вера по-прежнему занята разговором, потом ответил:

– В силе, в силе, государственный экзамен пострашнее коварства исторички, там я зубы не смогу заговорить.

– Ну тогда сегодня после уроков?

– Сегодня? – Он бросил еще один взгляд на Верочку. – Нет, сегодня я занят. Давай в субботу?

– Хорошо, но ты имей в виду, что за месяц настолько детально, насколько нужно для экзамена, выучить историю почти нереально, тебе нужно как минимум… – И, пока Паша рассуждал, сколько сил нужно приложить Диме для успеха, около них остановился черный «Мерседес», из которого с нахмуренными бровями выскочила Надя.

Не глядя по сторонам, она направилась к школьным воротам.

– Надежда! – окликнул ее Дима. Он не рассчитал громкость, поэтому его услышал весь двор, и Верочка бросила на него быстрый взгляд.

– Привет! – Надя остановилась рядом с ними. – Что?

Паша вгляделся в нее и мог поклясться чем угодно, что глаза ее, несмотря на ореол холодности, которым Надя себя зачем-то снова окружила, блестят грустным светом.

– Про большую перемену помнишь? – спросил Паша, очнувшись от размышлений.

– Да помню-помню! Это все?

– Да! – Паша судорожно пытался найти какую-нибудь тему для разговора.

– У тебя выражение лица, как будто ты потеряла надежду. А разве Надежде пристало терять надежду? – улыбнулся Дима.

Надя, безэмоционально бросив: «Избавь меня от каламбура уровня третьего класса», – зашла в здание школы.

– Наша Венера Милосская снова в амплуа статуи, – сказал Дима.

– Да ладно тебе, – поморщился Паша, – у нее глаза грустные…

– Тебе виднее, – протянул Дима и, бросив взгляд Паше за плечо, чертыхнулся: – Ушла!

– Кто?

– Забей! Ладно, Пашка, до большой перемены.

И тоже зашел в школу.

– Что проводим вместе время, что не проводим, а на уроки в один кабинет мы все равно приходим по отдельности, – саркастично пробормотал Паша.

Три урока пролетели быстро. Надя решила, что дело в ярком весеннем солнце. Когда его лучи лежат на парте, даже геометрические задачи пишутся как-то легче.

Даша Семенова снова уловила беспокойство в Надином сердце и спросила, наклонившись поближе к ней:

– У тебя все хорошо?

– У меня да, а вот у тебя тушь размазалась. Поправь, а то смотрится неаккуратно, – сказала Надя, мельком бросив на одноклассницу взгляд.

Даша замолчала и снова уткнулась в свою тетрадь.

После звонка Надя пошла в столовую одна и увидела в холле первого этажа покрасневшее от пьяного вечера лицо охранника. Как и всегда, чуть сморщив носик, Надя прошла мимо. Дима уже занял им стол у самого окна.

– А Паша где? – спросил он.

– Не знаю, он куда-то выбежал сразу после звонка.

– Ответственный ученый, называется, сам же на свои эксперименты опаздывает. Ладно, ты сиди пока тут, я схожу чай возьму, ты будешь?

– Нет, спасибо.

Дима поднялся и направился в самую толпу. Очередь около буфета была грандиозная. Ему показалось, что простоял он вечность, когда сумел наконец хотя бы увидеть повара, раздающего еду.

– Ну что так долго? – возмущались позади даже учителя.

– Извините-извините, – сказал кто-то впереди. Тихий голос показался знакомым, и Дима, присмотревшись к спине худенькой девочки впереди, узнал Веру. – Прошу прощения, – повторяла она, пытаясь что-то найти в сумке.

– Девушка, ну не задерживайте очередь, – сказала повар.

– Что случилось? – спросил Дима, подойдя поближе.

– Да у них связи с банком нет, а у меня на чай и булочку наличных не хватает. – Она посмотрела на него, и в больших глазах ее он увидел отчаяние и ужасное смущение.

– Сколько не хватает? – спросил, а сам понадеялся, что будет достаточно той суммы, что у него есть.

– Пятнадцати рублей…

Он возликовал и выгреб из кармана и Надин пятак, и собственные десять рублей – последние деньги, что у него были.

– Спасибо, – прошептала Вера и быстро положила мелочь на блюдце.

– Приятного аппетита, – сказал Дима, когда они вышли из очереди.

– Я тебе отдам!

– Да не нужно, зачем, все нормально.