438 дней в море. Удивительная история о победе человека над стихией

ПРОШЛО НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ АЛЬВАРЕНГА СМОГ ОЦЕНИТЬ ВСЕ ПРЕЛЕСТИ ОДИНОЧНОГО ПЛАВАНИЯ. «Я мог поймать птицу и тут же съесть ее. С Иезикилем нам приходилось делить добычу: часть печени ему, часть мне. Мы все время все делили. После его ухода я мог есть сколько угодно и пить воду стаканами. Пока мы были вдвоем, у нас был строгий контроль над расходом воды — один стакан за раз: стакан мне, стакан ему. Так и было. Все было распланировано и распределено. Теперь же я мог поступать как мне вздумается. Воды стало больше, и еды тоже».

Как-то на нос лодки села стайка пернатых. И Альваренга с азартом охотился, пока у него на борту не скопилось целых 25 птиц. Теперь он мог быть уверен, что ему не грозит ни голод, ни недостаток общения. Пока он спал в кофре, птицы дрались, кричали и хлопали крыльями. Утром, выбравшись из кофра, он столкнулся нос к носу с взводом своих голодных сотоварищей. «Однажды я проснулся и увидел два яйца чуть крупнее куриных. Я подумал, смогут ли из них вылупиться птенцы? Я начал спрашивать птиц: кто тут папа? А кто мама? Потом я съел яйца».

Охота отвлекла Альваренгу и заставила забыть об одиночестве и изоляции от мира. Точно так же его отвлекали и фантазии о скором спасении. Альваренга был настолько убежден, что вскоре мимо пройдет корабль, что привязал остатки своей футболки к шесту и соорудил что-то вроде потрепанного пиратского флага. Даже встав на цыпочки, он не мог поднять его выше, чем на три метра над уровнем моря, однако его уверенность была такой сильной, что он беспокоился, как бы долгожданный корабль не разрубил его лодку винтом.

Его лицо заросло густой курчавой бородой, торчащей во все стороны. Альваренга взглянул в зеркальце. Теперь оно требовалось разве что для того, чтобы подтвердить, в какого дикаря он превратился. Ну разве еще, может быть, как сигнальный прибор. Заряженный оптимизмом, Альваренга вообразил, что игра с солнечными зайчиками обязательно привлечет внимание кого-нибудь из членов команды корабля. Для этой цели он продолжил практиковаться в искусстве подачи сигналов.

Альваренга сидел на скамье и обозревал поверхность океана в поисках корабля. На восходе и закате горизонт был размытым, окутанным туманной дымкой, и на его фоне иногда возникали четкие силуэты, а солнце в это время было не таким жгучим. Обладая острым зрением, Альваренга теперь мог заметить мельчайшее пятнышко на горизонте. Корабль. Когда он приблизился и стук мотора стал громче, рыбак определил его тип. Это было трансконтинентальное судно, перевозящее контейнеры. Эти баржи без труда бороздили просторы океана, обычно они шли на автопилоте. Каждый раз, завидев такой корабль, Альваренга в необычайном приступе энергии вскакивал, начинал вопить, подпрыгивать и колотить по корпусу лодки дубинкой. Он видел примерно двадцать различных контейнеровозов на горизонте, и их дразнящий вид все также волновал и возбуждал Альваренгу.

Пока был жив Кордоба, Альваренга чувствовал, что разрывается между желаемым и должным. Часто он подавлял свои инстинкты и естественные реакции, чтобы удовлетворить потребности умирающего друга. Теперь Альваренга был один, если не считать команды пернатых, которым суждено было быть съеденными. И он начал устраивать быт в лодке так, как ему хотелось. Двоим мужчинам было сложно и неудобно находиться в тесном кофре со всех точек зрения — с психологической, физиологической и в материально-техническом плане тоже. Имея в своем распоряжении в два раза больше места, Альваренга познал всю прелесть просторного дома. Как-то раз он увидел проплывавшую мимо лампочку, схватил ее, осмотрел и попытался понять, для чего море подкинуло ему такой неожиданный подарок. Потом он повесил лампочку внутри кофра, на потолок, где она тихо себе болталась и покачивалась. Ночами Альваренга дотягивался до стены и «включал свет». Перед тем как закрыть глаза, он протягивал руку и воображал выключатель. Он нажимал на кнопку и «гасил свет».