48 минут, чтобы забыть. Книга 2

Бросив взгляд на левый угол, в который Скотт загнал Арта, я проглотил горькую слюну и понял: сегодня я напишу о том, что никогда не видел большего лжеца, чем я сам.

Происходящее на ринге уже больше смахивало на драку, чем на тренировочный бой. По залу пронеслось шумное гудение. Скотт поймал мой взгляд, словно еще раз спрашивая разрешения, и я кивнул. В следующий момент он резко подался в сторону, блокируя кулак Арта, вывернул ему руку и с силой рубанул в грудную клетку. Что-то хрустнуло.

Толпа внезапно умолкла. Арт упал спиной на канаты, принявшись рвано задыхаться.

— Твою мать, он что, сдурел? — заорал Шон. Он не знал, что Скотт ударил только в половину своих возможностей. Приложись он чуть сильнее, Арт бы не поднялся с матов. Сейчас у него сломана лишь пара ребер.

— Отведите его в медчасть, — закричал кто-то.

До боли выпрямив спину, я посмотрел на то место, откуда только что вынесли Арта, и перевел взгляд на Скотта. Он перешагнул через канаты, по привычке откинув светлые волосы назад. Арт рассек ему бровь, а на скуле начал вспухать ушиб. На агенте Коракса такая мелочь заживет за восемь часов. А вот Кавано придется в госпитале поваляться.

— Спасибо, — поблагодарил я одними глазами. Его взгляд ответил: «Я знаю, и ты знаешь, что это не спасение». И он был прав.

Скотт накинул полотенце на плечи и молча покинул зал. Я вышел следом, достал из кармана телефон и написал Джессу короткое сообщение: «Ищи спеца по кодовым замкам среди парней из других лабораторий. Кавано не едет. Травма на тренировке».

* * *

— Хорошо, сэр. Да, сэр, — ответил я полковнику в трубку.

Виола усмехнулась, скорчив серьезное лицо. Я же еще раз скользнул взглядом по площади. Опрометчивый поступок — заявиться в центр города в воскресенье вечером, но я не смог ей отказать, впервые нарушив данное самому себе обещание защищать ее любой ценой. Даже от самого себя.

С тех пор, как в моей жизни появилась Виола, даже царящий вечерний шум казался мне слишком подозрительным. Эта осторожность так и норовила перетечь в паранойю, потому что, находясь с ней рядом, я едва ли не каждую секунду ожидал неминуемой расплаты.

— В понедельник утром буду! Да, сэр!

— Когда ты так говоришь, то до невозможности становишься похож на собственного брата, — подразнила она.

Зажав телефон плечом, я прислонил палец к губам, и Ви, улыбнувшись, изобразила будто застегивает рот на молнию. Она пару раз прошлась кругом, забрала из моих рук картонный стакан с кофе и сделала глоток — оказалось, что мы любим одинаковый, без грамма сахара, — и, запястьем почесав кончик носа, одними губами произнесла: «Спасибо».

Не считая того, что большую часть времени Ви выводила меня из себя, словно специально действуя на нервы, мне нравилось быть с ней. А обычно мне мало кто нравился. Она не старалась произвести впечатление. Не закидывала, как бы случайно, ногу на ногу, не поправляла волосы, не пряталась за толстым слоем макияжа и шаблонными фразами, в общем, не занималась тем, чем обычно злоупотребляют другие девушки. Виола была просто Виолой. И пусть я ничего не знал о нормальных отношениях, потому что сам отказался от этой идеи как таковой, я подсознательно чувствовал, мне нужна именно такая девушка, как она.

Нет, мне нужна была именно она. Только в то время я этого не понимал.

Пока я висел на линии, Виола поежилась от принесшего запах дождя ветра, стянула кофту с моих плеч и закинула на свои. Карлайл никогда не славился жарой, даже летом, поэтому уже повелось, что она таскала не только мой кофе, но и мою толстовку.

Было странно и мучительно одновременно, возвращаясь домой, чувствовать легкий цветочный аромат на своей одежде. Ведь запах — это память. Стоило слегка вдохнуть, разум тут же принимался рисовать садящееся солнце комнаты, летающую в воздухе пыль и то, как я застыл, вглядываясь в ее глаза. До сих пор образ ее приоткрытых губ вызывал холодную испарину между лопаток и тотчас ускоряющийся пульс. Я помнил, какими мягкими были ее губы, как меня одержимо ломало, пока я целовал их. Глубоко. Жадно. Настойчиво. Крепко закрыв глаза.

А потом случился билет на поезд.

В тот же вечер, вернувшись обратно в комнату, я тщательно спрятал это воспоминание и задвинул на самую дальнюю полку с пометкой «Не доставать!». Для собственной же безопасности. Только Виола в своей непосредственности каждый раз опять поднимала этот том из пыльного шкафа, с наслаждением распахивая на нужной странице перед моим лицом.

Все происходило как бы случайно: пропуская вперед, моя ладонь опускалась между ее острых лопаток; присаживаясь рядом, она касалась моей ноги бедром. Перестрелка взглядов и точка отступления. Граница вновь стоит твердо. Пока еще стоит.

— Ты живешь здесь два года, и толком не знаешь центр, — покачала головой Виола, пытаясь понять по туристическим указателям в каком направлении идти. На самом деле я знал Карлайл как собственные пять пальцев, но наблюдать за ее попытками ориентирования на местности было до одури забавно.