Я остановил машину, посмотрел на прикрывшую глаза Виолу и вышел на улицу. На меня тут же обрушился доносившийся со стороны порта запах рыбы, морской соли и вместе с ними воспоминания. Образы были расплывчатыми, но ощущения, которые они вызывали — яркими. Подобное чувствуешь, когда слышишь давно забытую песню и мысленно возвращаешься на много лет назад, заново переживая моменты, с которыми она связана.
Виола тихо подошла и обняла сзади.
— Переживаешь из-за встречи с отцом? — неуверенно спросила она.
Раньше Ви никогда не интересовалась моими близкими, а если задавала вопросы о прошлом, они касались лишь интерната и моих приобретенных в Кораксе навыков. Я не мог рассказать ей всей правды и вместо того, чтобы врать, просто недоговаривал, скрывая самые темные части своей натуры от ее любопытства.
— Ты никогда не рассказывал о своей семье.
— А смысл?
— Мне интересно знать о тебе.
— Но это же не обо мне.
Кажется, Ви ожидала другого ответа. Она убрала руки, словно раздумывала, стоит ли трогать, и стало стыдно, потому что такого отношения эта девушка не заслуживала.
— Мама погибла, когда мне было одиннадцать. Джесса ты видела, — тихо сказал я.
— А отец?
Обогнув меня, Виола встала напротив, а я присел на капот.
— У всех с отцами своя «большая история».
Я потер лицо ладонями.
— И о чем же твоя? — спросила девушка. — Вы поддерживали связь все эти годы?
— Нет, — покачал я головой. — С тех пор, как я уехал в Эдмундс, больше его ни разу не видел. Он даже на выпускной Джесса не приезжал. Ну, а на мой тем более.
Виола оперлась бедром на машину, внимательно вглядываясь в мое лицо. Соленый ветер разбрасывал ее волосы, а на щеке остался след от свернутой под голову кофты. Разумнее всего было развернуть машину и провести вдвоем действительно отличные выходные. Оставить прошлое в прошлом и начать писать будущее. Вместе с ней. Вернуться же к началу, к моменту, когда наша семья раскололась на отдельные материки, между которыми разверзлись океаны, было сложней. Минимум в сотню раз.
— Ты злишься на него?
— Первое время злился. Теперь уже не знаю.
Я пожал плечами, не зная, стоит ли продолжать.
— Странное чувство, когда тебе все равно, жив он или нет.
— Может, ему тоже было тяжело, как и тебе? Почему все это время он не интересовался твоей жизнью?
— А вот это вопрос на миллион долларов, веснушка! — Я усмехнулся. — Наверное, винил меня в том, что произошло. Во время пожара ему на ногу упала балка, и он не смог вернуться за мамой. Выходит, я испортил его карьеру, убил любимую женщину, да еще и жить с тем, кто как две капли воды похож на того, кого ты потерял, сложно.
— Но ты же не виноват в пожаре! — вскинулась Виола.
— Если верить газетам, виноват.
— Но это не так.
— Он не спрашивал. Своим молчанием день за днем обвиняя меня в случившемся. Мне кажется, что в день, когда я уехал, отец вздохнул с облегчением.
— Мне так жаль, Ник. — Виола осторожно дотронулась до моей руки. — Не представляю, что ты чувствуешь.
— Наверное, это была плохая идея. Я даже боюсь представить место, где он сейчас живет…. Черт! — Я запустил руку в волосы, взъерошивая их. — Пока не поздно, нам стоит подыскать комнату в отеле, потому что…
— Все нормально, Ник. — Виола сжала мою руку. — Я не жду светского приема. Я все понимаю. Твой отец явно не подарок. Но он часть твоей жизни и, если тебе важно поставить на этой странице точку, то я буду рядом.
Мы посмотрели другу другу в глаза, я поднес к ее лицу руку и погладил нежную щеку.
— Неужели мне действительно так повезло?
Виола смущенно улыбнулась.
Еще столько слов просились наружу, но я не знал, как сказать все, что чувствую, вслух. Кто бы мог подумать, что девушка, которая когда-то чуть не разрушила мою жизнь, вдруг станет ее благословением? Она буквально вписалась в меня в тот момент, когда я меньше всего ожидал, но именно тогда, когда больше всего в этом нуждался. Если бы не Ви, я бы и вовсе не узнал, что счастье — не легенда и не книжная сказка, что оно реальнее и ближе, чем кажется. Причем настолько, что его можно даже обнять и, зарывшись в чужие, но такие родные волосы, закрыть глаза и наконец почувствовать себя… любимым?
Мы вышли из машины, припарковав ее у дома. При взгляде на запущенный двор меня аж зло взяло, а кроссовки приросли к пыльной дороге. Намертво приклеились.
Здесь ничего не изменилось с того момента, как Джесс меня забрал.
Я сразу заметил мужчину, наблюдающего из-за забора. Он с любопытством рассматривал Виолу, припаркованный внедорожник, а потом перевел взгляд на меня и замер. Мы молча глядели друг другу в глаза. Он узнал меня. А я узнал его.
Хотя я смутно помнил, как выглядел мой отец, разум сопоставил его портрет с запрятанным внутри закоулков памяти снимком. Широкое лицо и пронзительно серые глаза, как у брата. Морщины в углах глаз, но явно не от смеха. А на подбородке шрам. Это не трудовое увечье, кошка поцарапала, откуда-то я это знал.
Виола, почувствовав замешательство, взяла меня за руку, крепче сжав ладонь.
— Дышать не забывай, — шепнула она, выводя из оцепенения.