48 минут, чтобы забыть. Книга 2

— Поверь мне, здесь такие тонкие стены, что слышно даже, как человек дышит. Иди ко мне. — Я встал и потянул девушку в свои объятья. В конце концов в этой комнате кроме кровати был еще стол, пол и мои руки.

Теперь мы стояли лицом к лицу, и ее игривый взгляд заводил не на шутку. Я опустил ладони на обтянутые джинсами ягодицы.

Едва ощутимым движением губ притронулся к ее нижней губе. Ви слегка приоткрыла рот и встретила мою ласку. В этот раз отвечая по-настоящему голодным поцелуем. Кусая губы и не осознавая, насколько сильно заставляла её желать.

Я сильнее прижался к любимой девушке, одной рукой обнимая за талию, другой расстёгивая пуговицу на штанах. Половица подо мной скрипнула, Ви шагнула назад, пропуская мою руку внутрь, и соседняя доска тоже застонала. На этот раз мы уже вместе не смогли сдержать хохота.

— Все в этом доме против нас, — сказал я. — Видимо, чтобы целовать эти губы так, как я хочу, и не разбудить при этом все побережье, мне придётся вынести тебя на крышу.

— Учитывая степень твоей везучести, она обязательно под нами рухнет, — поддразнивая меня, ответила Виола, чуть отстраняясь.

— Эй, — потянул я её за локоть, возвращая в свои руки, которые нахальным образом сразу же легли на бедра. Поцеловал и добавил: — Значит, первое, чем я займусь с утра, будет крыша.

* * *

Поспать удалось не более часа. Меня разбудил приглушенный грохот. Я сел, упираясь руками в кровать Джесса, и потер глаза. Прошло пару секунд. Звук повторился. Стараясь издавать как можно меньше шума, я аккуратно спустился вниз, прокрался в гостиную и замер.

Света луны оказалась достаточно, чтобы разглядеть знакомый силуэт. Прислонившись спиной к дивану, отец сидел на полу. Затягивая шнурок на штанах, я застыл. Его стеклянный взгляд был направлен в одну точку. В воздухе пахло алкоголем.

«Вот же черт! Только не снова!»

Пришлось сжать руки в кулаки, стиснув челюсть, и заставить себя не двигаться с места. Хотя каждый мускул, вытягиваясь в струну, буквально кричал: «Бежать! Уйти и не останавливаться, пока невысказанные обвинения не перестанут отбивать в голове набатом», потому что мне отчаянно хотелось его ударить. И на этот раз не словом, а делом.

Но я никогда бы себе не позволил.

— Везет тебе, — ехидно произнес я, чувствуя, как наружу рвется смешок. — Я бы тоже напился. — И сам для себя тихо добавил: — Только Эхо с алкоголем плохо сочетается.

— Чего? — переспросил отец.

— Ничего, вставай! Хватит на полу валяться. Почки тут оставишь.

— Проваливай, Ник, — гаркнул отец. Даже с этого расстояния я смог почувствовать, как от него разило перегаром.

— Да свалил я уже. Давным-давно. Лет десять как, — устало выдохнул я и присел на пол рядом. Удивительно, как спокойно и отстранёно ровно прозвучал мой голос.

Отец в руках сжимал бумажку, и я выдернул ее легким движением пальцев.

Черно-белый рисунок чернилами. Порядком потрёпанный. Мамин автопортрет.

— Она тут красивая, — тихо сказал я, разгладив излом.

— Она всегда была красивая. Ты похож на нее.

— Поэтому ты наказываешь меня за это?

Отец притих. А я сидел на холодном полу и ждал, пока он выплеснет накопившиеся обиды, но ответом также служило молчание. Ситуация — абсурд.

Покрутив в руках рисунок, я тихо хмыкнул, хотя мне было не смешно, и уже подумал, что отец заснул, но услышал тихое всхлипывание.

— Прости, что меня не было рядом… — Он прикрыл лицо ладонью и захлебнулся звуком на полуслове, не в состоянии закончить. Голос перешел в стон. Стон превратился в хрип, а потом в рваный шепот…

Я оцепенел, ожидая чего угодно, только не слез. В его позе сквозило столько беспомощности и жалкой уязвимости, что пришлось с силой сглотнуть.

— Да ладно, что уже. Все нормально, иди спать.

— Нет, не нормально, — пробурчал он, снова заливаясь слезами. — Это я все испортил.

И если с собственным разломом я сумел смириться, научился существовать, выстроив вокруг высокие стены, то видеть, как ломается отец, было выше моих сил. Я поднялся и протянул ему руку, чтобы помочь встать, но он ее проигнорировал.

— Ты можешь подняться? — он уже меня не слышал, бормоча что-то невнятное, уткнувшись взглядом в трещину в досках.

Судя по всему, нет.

Черт!

Я мог бы закинуть отца на плечо, но побоялся, что сломаю ему что-нибудь ненароком. На слова он уже не реагировал.

Не обращая внимания на протесты, я подхватил его под лопатки и колени, а затем осторожно встал, развернулся боком и сделал шаг к лестнице. Или я стал сильнее, или отец легче.

Толкнув плечом дверь в темную спальню, я опустил его на кровать. «Возможно, видимся в последний раз» — мелькнула мысль, потому что один Бог знает, сколько ему осталось. Потому что здоровые люди так не выглядят. Они не пьют столько таблеток. И не весят так ничтожно мало.

Я взглянул на стоящие на тумбочке пузырьки и блистеры. «Ибупрофен». Кто его сейчас назначает вообще? Ведь есть современные более эффективные средства.