48 улик

Уолтер Лэнг озадаченно смотрел на меня. Теперь я, конечно же, не выглядела как чья-то младшая сестра. Перед ним стояла плотная женщина средних лет в унылом коричневом пальто и ботинках, с покрасневшим от холода носом и отекшими лодыжками.

– Младшая сестра Маргариты Фулмер. Вы должны ее помнить…

Выражение лица Уолтера Лэнга изменилось. Оно напряглось, в глазах появилась настороженность, рот сморщился.

– А, ну да. Маргарита Фулмер.

Голос бесцветный. Всякое отсутствие эмоциональной реакции. Так мог бы сказать манекен, если б умел разговаривать.

– Мы с вами встречались, – поспешила продолжить я, – в ту пору, когда вы общались с Маргаритой, когда она была в Нью-Йорке. Вы приезжали к моему отцу в Аврору. Хотели… выяснить, что случилось с Маргаритой, почему она уехала, «не попрощавшись» с вами. – Запыхавшись, я на мгновение умолкла. Сердце металось в груди, в голове ощущалась неестественная легкость. Если б только Уолтер Лэнг не смотрел на меня так сурово. – Вы тогда преподавали в Корнелле. Я всегда думала, что вы в Корнелле. И очень удивилась, узнав, что вы теперь работаете здесь, в политехническом институте Ренселера.

Бестактность с моей стороны. Ну что я нервно верещу, как заводная?!

Лицо Уолтера приняло ироничное выражение, словно на него надели маску из паутины. Он насмешливо улыбнулся.

– Н-да. Много лет меня считали «причастным» к исчезновению Маргариты Фулмер. Как вам должно быть известно, если вы сестра Маргариты.

– «Причастным»?.. Нет, не может быть.

– Нет, я не был официальным подозреваемым. Меня не арестовывали, обвинений мне не предъявляли, поэтому я не мог публично оправдаться и вернуть себе доброе имя. Насколько мне известно, никого так и не арестовали. И Маргариту так и не нашли, верно?

Он не говорит: «тело Маргариты». Для него она тоже жива.

– Да. Маргариту так и не нашли.

– Значит, дело еще не закрыто?

– Да, дело все еще не закрыто.

Между нами мгновенно возникла душевная близость, мучительная для нас обоих. Я была уверена, что Уолтер Лэнг чувствует это так же остро, как я.

– Так кто вы такая, говорите? Младшая сестра?

– Джорджина. Мы познакомились…

Когда вы приехали к нам домой. Искали Маргариту, а нашли меня.

С каменным лицом, не улыбаясь, Уолтер Лэнг разглядывал меня, но как будто не узнавал. Однако я была уверена, что он точно знает, кто я такая.

– И вы приехали повидаться со мной… зачем, с какой целью?

– Я… просто я хотела… посмотреть, как вы…

– Посмотреть, как я поживаю? – с горечью рассмеялся Уолтер Лэнг. – Как видите, поживаю. Если можно так выразиться. «О нет, здесь ад, и я всегда в аду»[39]. Вы это хотели знать?

– Нет! Вовсе нет. Я… мне жаль. Просто я подумала…

Мой голос постепенно затих. Я и сама не понимала, что говорю.

Не сказать, что я постоянно думала об Уолтере, много лет я его вообще не вспоминала. В моем воображении он оставался молодым мужчиной тридцати с небольшим лет, и в то же время я представляла, что его уже нет в живых.

Так же, как моя сестра. Вроде и жива, но в живых ее нет. Уже много лет.

– Мне ведь так никто и не принес извинений за то, что они разрушили мою жизнь, – пожаловался Уолтер. – А все потому, что я имел несчастье полюбить Маргариту Фулмер и хотел жениться на ней. Смешно!

Ничего смешного я в том не видела. И слышать об этом не хотела.

– Не было оснований полагать, что я «похитил» Маргариту. Ни малейших. Я с утра до ночи работал в лаборатории, и это мог бы подтвердить кто угодно. Но неоднократно меня допрашивали и полиция округа Кайюга, и полиция штата Нью-Йорк. Вызывали на допрос в отделение полиции, закрывали на ночь в камере вместе со всякой шпаной и умалишенными, потом отпускали, снова вызывали на допрос, опять задерживали и отпускали. Пытались взять меня измором в надежде, что я «сознаюсь». Хотя «сознаваться» мне было не в чем. Допрашивали моих знакомых. Моих преподавателей в Корнелле. Моих коллег. Даже моих студентов. Допрашивали моих родителей, моих соседей! Мне пришлось нанять адвоката – и не одного. Я залез в долги. Набрал взаймы тысячи долларов. Превратился в неврастеника. Не мог сосредоточиться на работе. Не мог спать. По окончании моего трехлетнего контракта в Корнелле новый договор со мной заключать не стали. Мою жизнь накрыла тень, подобно затемнениям метастазирующей раковой опухоли на рентгеновском снимке.

Уолтер грубо потер глаза и, помолчав, добавил:

– А все потому, что я имел несчастье полюбить вашу сестру, хотя ей было плевать на меня.

– Но… это неправда. У Маргариты были к вам чувства…

– «Чувства»! Неужели?!

Вокруг сновали студенты. Хоть бы один задержал на нас взгляд. Куда там! Словно мы были невидимками. В основном это были молодые мужчины, рослые, крепкие, с разными оттенками кожи, не только белые. С рюкзаками на плечах, они все куда-то спешили.

На их фоне мы вдвоем с Уолтером Лэнгом – далеко не юные, одутловатые – казались пришельцами из другого столетия, из другой эпохи.