494507

и снять сдавивший голову венец.

Пью каждый миг свободы с тайной дрожью…

Мне выдался короткий выходной –

пресытившись безверьем и безбожьем,

в отчаяньи Они придут за мной.

Иначе кто вернёт Им – слабым – силу,

готовый на себя взять всякий грех,

внимать молитв безудержному пылу,

так беззаветно любящий Их – всех?

Я буду ждать. Уставший от разлуки,

прощая всё, рассудку вопреки,

желая мир обнять, раскину руки –

и застучат проворно молотки...

Отцу

Ты создал мне уютную клетку –

показать, как ты добр и велик.

Я сорвал это яблоко с ветки,

чтоб увидеть твой истинный лик.

И, признаться, мне зримей и ближе

этот злобный звериный оскал.

Ухожу, оскорблён и унижен,

боль и стыд пронести сквозь века.

Гневной искрой во взгляде потомка

я вернусь для свершенья суда.

Не бродяга с дырявой котомкой –

за расплатой прибудет сюда

лучший воин межзвёздного флота

с ослепляющим плазмомечом.

Он не станет стучаться в ворота,

а снесёт их могучим плечом.

Будут молнии яростным градом

биться в панцирь из наноброни…

Не останется райского сада:

обгорелые сучья и пни.

Взглянет вверх он, забрало откинув

с искажённого гневом лица –

вот тогда и узнаешь ты сына,

что по праву достоин отца...

Нью-Эдем

Проходя от Земли до окраин,

осознавший себя всемогущим,

возвратится заправский хозяин

в приэдемье. И в райские кущи

устремятся бульдозеры клином,

чтобы после из пепла подняться

парадизу, где вместо павлинов:

чудеса световых инсталляций,

голограммы божков и драконов

и живые цветы, что не увянут.

Рай из стали, стекла и бетона –

стиль и мощь, красота без изъяна!

Разрастётся сверкающий пояс

от Европы до Индокитая –

возрождённый Эдем, тераполис,

в небеса неотступно врастая.

послеСловие

Русский крест

Подустал Бог-Отец назначать ежечасно Мессию,

чтобы, в фарш провернув, утолять псевдоправедный гнев,

и, перстом в Землю ткнув, угодил на просторы России,

неизбывный венец над народом её простерев.

Непокорный Иван, ставший сам для себя иноверцем,

ты лежишь на боку, распираемый роем идей,

мот-пропойца-смутьян, как осколок, носящий под сердцем

благодать и тоску необъятной голгофы своей.

Пряник сладок, а плеть горяча, и тем слаще, чем круче.

Но, привыкший терпеть до конца и не помнящий зла,

ты пройдёшь сквозь гулаги-крещенья-опричнины-путчи

и над новым рейхстагом поднимешь простреленный флаг.

Наша Р

Запах яблок, клевера и мёда.

Каравай и крынка молока.

Щедро одаряет мать-природа.

Вышиты по краю рушника

обережной ниткой, тонкой, алой, –

коловрат и одолень-трава,

чтоб царило светлое начало

в мыслях и в поступках, и в словах.

Это ли она, твоя Россия?

Песни, хороводы до зари.

Девушки – одна другой красивей,

парни – как один – богатыри.

Праведно живут (согласно Ведам),

чтят отцов и продолжают Род

ариев, сарматов и венедов.

Мчатся сквозь веков круговорот

лета, разделённые на трети,

по чертогам Дара Коляды.

И на светлый праздник Новолетья

в пору завершения cтрады

весь твой Род, собраньем монолитным,

где чинов не знают и племён,

пустит округ братину со сбитнем.

Мысленно замкнув кольцо времён,

приложись и ты к заздравной чаше,

поминая предков и отцов.

Пожелай заблудшей Нашей Раше

поскорей найти своё лицо.

Два инока (притча)

Сменив мирскую суету

на тишь уединенья,

два инока в глухом скиту

искали просветленья.

Один – мусолил псалтыри,

молился на иконы,

звеня веригой, до зари

усердно клал поклоны.

Другой – не разбирал псалмов,

не знал в обрядах толку,

бродил один среди холмов,

всё думал втихомолку…

…Посланник Господа за ним

сошёл с небес в Сочельник.

«Ты обознался, херувим!!!» –

взроптал второй отшельник.

«Уймись, бряцающий кимвал!» –

ответил ангел строго, –

«Пока ты горло надрывал,

он – молча – слушал Бога!»

Слово

I

…И было Слово – импульс, мысль, искра,

Что озарила Хаос без границы,

Сбивая в ком материи частицы,

Сплетая в вихрь вселенские ветра.

Смирив стихий лихую круговерть,

Рождавшихся миров первоначало.

На вековой союз земную твердь

С небесной сферой Слово обручало.

В порыве вдохновения Творец

Создал материки, моря и реки,

Леса, зверей и птиц и, как венец,

Себя продолжил в сыне – Человеке.

Так написав Мир с чистого листа,

Изрёк довольный Труженик: «Готово!»,

И спящему в раскрытые уста

Вдохнул бесценный дар – Живое Слово.

И, покидая райские чертоги,

Растаял в млечном паводке зари,

Сказав: «Владей сим миром и – твори!

Открыты пред тобою все дороги!»

II

Младенец разорвал тенёта сна,

Открыл глаза. Вокруг всё было ново.

И, ощутив клокочущее Слово,

Пошёл, всему давая имена.

Смакуя, будто яство, каждый звук,

Узрев Творца в сокрытом всюду смысле,

Он выпускал слова, как птиц из рук,

И наблюдал полёт всесильной Мысли.

К нему тянулись ветви, и трава

Вилась в ногах прикормленной дворнягой,

Лизала нежно стопы божества

И омывала их прохладной влагой.

С мольбой в глазах: «Приказывай! Веди!»,

Смотрели звери, нежась в волнах света.

Дышала с трепетаньем вся планета

В такт колыханью человеческой груди.

III

Века неслись стремительной рекой,

Материки меняли очертанья.

Познав болезни, войны и скитанья,

По всей земле разбрёлся род людской.

Так человек стал слаб душой и груб,

От Света прячась за распутства ставнем,

А Слово, погрузнев, слетало с губ

И падало под ноги мёртвым камнем.

Но жреческие узкие круги

Оберегали тайну мирозданья,

А Слово, в положении слуги,