— И правда, пойдемте, — я поднялась с маленькой скамеечки, заботливо поставленной у надгробия старым Вуном, и, сделав пару шагов, поняла, что у меня совершенно онемели ноги. — И где же мы будем искать Габи? Может быть, она с Лей?
— Сколько ты уже здесь просидела, Вельдана? — укор в голосе Диего прозвучал гораздо отчетливей. — Лей еще утром отправилась на пристань, в доходный дом. Мне доложили, что сегодня приехал Хаб-Ариф, я встречусь с ним перед ужином.
— Ох, — только и смогла сказать я. — Прости, я совсем забыла об этом. Тогда с кем же Габи?
— Вообще-то я должен спросить об этом у тебя, ведь ты ее мать, — дернул бровью Диего, вновь беря за руку Сандро. — Но так и быть, отвечу: мама видела, как Габи оседлала Вепря и заставила везти себя на конюшню.
Мои губы вновь тронула улыбка. Габи и в самом деле тянулась к Джаю, и никогда не упускала возможности покататься верхом на его широких плечах. Правда, следовало признать, Габи была настолько жизнерадостным ребенком, что ее бесхитростной и искренней любви хватало на всех нас. Даже строгое сердце бабушки Изабель таяло при виде ее улыбки.
— Мам! — напомнил Сандро, смешно нахмурив брови.
— Идем, идем! — Я наскоро растерла занемевшие голени и подобрала юбки, бросив напоследок взгляд на белую мраморную плиту.
Всей процессией мы направились прямиком на конюшни. Но еще не повернув за угол дома, я поняла, что случилось неладное: свист хлыста и вторящие ему сдавленные стоны нарушали неестественную тишину заднего двора.
— Ма-ам? — удивленно заморгал ресницами Сандро, остановившись у края вытоптанной лошадьми площадки.
Высокая и плечистая фигура Джая показалась сразу же за углом дома. Он не повернул головы при нашем появлении, а продолжал наблюдать за экзекуцией, его побледневшее лицо с плотно сжатыми губами казалось застывшей маской. Габи уже не сидела у него на плечах: Джай плотно прижимал ее к своей груди, стараясь удержать ладонью непокорный затылок, но Габи отчаянно извивалась, чтобы хоть одним глазком посмотреть на происходящее у столба. Увидев нас, застывших в недоумении, Габи заерзала еще активней и вскинула над плечом Джая руку:
— Мамочка, папочка! Хорхе бьет Зура! Джай, отпусти!
— Что здесь происходит?! — наконец крикнула я, бросив беглый взгляд на человека, привязанного к позорному столбу. — Диего, пусть он немедленно прекратит!
— Хорхе, остановись! — тут же велел муж, и управляющий незамедлительно подчинился приказу.
— Господа Адальяро, — он любовно пропустил окровавленный хлыст сквозь сложенные кольцом пальцы и почтительно склонил голову.
— Что случилось? В чем провинился этот раб? — властно спросил Диего.
— Этот увалень испортил ваше имущество, господин. Умудрился свалиться на только что распиленные доски красного дерева — вы можете себе вообразить? Три доски сломаны, три доски драгоценного красного дерева! Теперь придется обточить обломки по отдельности, и они пойдут вдвое дешевле, чем могли бы!
— Святой Творец, из-за каких-то досок! — возмущенно воскликнула я. — Да ты сущее чудовище!
— Не вмешивайся, Вельдана, — строго приказал Диего, едва взглянув на меня из-под насупленных бровей, и тут же одарил жестким взглядом Хорхе. — А ты — немедленно прекрати. И думай в следующий раз, что делаешь: на это безобразие смотрела моя дочь!
— Ма-ам! — маленький Сандро с ужасом в распахнутых глазках разглядывал исполосованную спину раба.
— Простите, хозяин, — раболепно поклонился Хорхе. — Этого больше не повторится.
— Очень на это надеюсь, — холодно бросил Диего.
— Папочка! — завопила Габи и, отпущенная на свободу Джаем, подбежала к отцу. — Как хорошо, что ты уже приехал!
Он умудрился подхватить на руки обоих детей, в то время как Джай бросился отвязывать от столба несчастного провинившегося раба. Я лишь переводила взгляд с одного мужчины на другого.
— Идем, Вельдана, — кивнул мне муж. — Мы уже и так опоздали. Мама будет недовольна.
— Папочка, а почему Хорхе бил его?
— Он не бил, а наказывал, — поцеловав Габи в нос, гораздо мягче произнес Диего. — Потому что это плохой раб.
— А Джай сказал, что это Зур, и он хороший!
— Джай слишком много говорит, — мрачно сверкнул глазами Диего, покосившись на меня. — Не пора ли отрезать ему язык?
— Что ты, папочка! — округлила глаза Габи. — Нельзя отрезать Джаю язык! Ему ведь будет больно! И он не сможет разговаривать!
— Вот и я об этом, — буркнул он себе под нос и поудобнее пересадил на предплечье Сандро.
— Па-ап! — возмущенно пискнул пошатнувшийся ребенок, но Диего тут же расплылся в улыбке и посмотрел на меня теперь уже с гордостью.
— Ты слышала?! Он назвал меня папой!
— Но ведь ты его папа, разве нет? — фыркнула Габи, явно недоумевая, чем восхищается отец.
— Разумеется, Габриэла. Твой и Сандро. Ах, вот и бабушка, сейчас нам всем крепко достанется за опоздание!