50/50. Опыт словаря нового мышления

Сразу же после возникновения второй мировой войны, начавшейся под знаком германо-советского пакта, произошел подлинный крах коммунистических партий Западной Европы. Однако нападение Германии на СССР привело к их возрождению, а затем и к стремительному росту. Они сыграли большую роль в борьбе против гитлеровского господства.

После войны западноевропейские компартии продолжали тесно связывать свою политику с политикой Советского Союза. Вплоть до 1947 г. они входили в правительства, выросшие из движения Сопротивления, но с первыми же вспышками «холодной войны» были из них изгнаны. На протяжении 50-х и 60-х годов они не прекращали демонстрировать свою верность тому, что в ту эпоху именовалось «лагерем социализма и мира». В итоге внутри своих стран они оказались в изоляции, так как население страшилось «советского экспансионизма», да к тому же на Западе к этому времени наступил период экономического процветания. Разоблачение Хрущевым «сталинских преступлений», раскрытие правды о Гулаге и ознакомление с экономическими трудностями советской системы, несомненно, нанесли удар по авторитету, которым пользовался Советский Союз среди части населения западных стран.

С тем чтобы вывести западноевропейский коммунизм из изоляции, Итальянская компартия в конце 60-х годов первая приступила к пересмотру своей программы и политики. Было положено начало явлению еврокоммунизма, которое развивалось на протяжении 70-х годов. Кроме итальянской партии, на позиции еврокоммунизма встали коммунистические партии Франции, Испании, а также Великобритании и Скандинавских стран. Новый подход столкнулся, однако, с противоречиями, разрешить которые не удалось. Эти партии, не отказываясь от своих революционных целей, предпочли пойти реформистским путем, который в принципе не отличался от политики социал-демократии. Не хватало, однако, главного - нового анализа развития капитализма и проблем, возникших в Советском Союзе и других социалистических странах.

В конце 80-х годов перед еврокоммунистическими партиями как бы открылись два пути:

- либо, закрепившись на удерживаемых позициях, удовлетвориться ролью «парламентских трибунов», т. е. отстаивать все выдвигаемые обществом социальные требования и забыть о цельности своих экономических воззрений в случае участия в коалиционных правительствах;

- либо углубить сближение с социал-демократией, недвусмысленно встав на реформистский путь и примирясь с требованиями «цивилизованного правления».

Примером первой тенденции может служить деятельность Французской компартии, второй - деятельность Итальянской компартии.

Хотя западноевропейские коммунистические партии определяют свою политику все более и более независимо по отношению к Советскому Союзу, судьба перестройки - ее успех или провал - будет иметь большое значение для будущего этих партий.

Социализм, коммунизм

Виктор Киселев

Великая Октябрьская революция свершилась в России под знаком предотвращения национальной катастрофы и полного освобождения человека труда от нужды и угнетения. И все же национальная катастрофа произошла: в форме утверждения «сталинщины» - чудовищной деспотической системы «казарменного социализма», унесшей миллионы человеческих жизней, растоптавшей идеалы коммунистов.

В центре развернувшихся сейчас дискуссий в СССР - оценка созданного строя в свете использованных средств, размышления о цене пройденного пути.

Можно ли называть социалистическим общество, воздвигнутое на костях миллионов жертв, погибших от беззакония и самовластья? Можно ли считать социалистическим бесчеловечный и преступный режим, создавший систему доносов, стукачей, анонимок, всеобщей подозрительности, страха, пыточных камер, лагерей, абсолютного произвола, планомерного уничтожения «врагов народа», одномыслия?… Трудно усомниться в том, что если и имел этот режим отношение к социализму, то только к его «казарменно-коммунистическому» варианту. Теперь очевидно, что и в новых условиях сохраняются человеческие страдания и поиски смысла жизни, что подлость и злоба могут торжествовать, что любая власть развращает, а за свободу надо по-прежнему бороться. Сегодня мы также знаем, что революция - это не только «праздник» угнетенных, но и социальная катастрофа, взрыв, порой неотвратимый, с благородными побуждениями, традициями, но несущий огромные потери и испытания. Не был ли прав в своем отторжении такого прогресса, вслед за Ф. М. Достоевским, русский философ Н. А. Бердяев: «Допустим, что человечество взберется на высокую гору, что оно войдет в царство желанной гармонии, будет сильным, прекрасным и радостным. Эта кучка людей, счастливо устроившаяся на груде наших трупов, на почве, увлажненной нашими слезами, не может нас привлекать, не может быть нашей целью, не может искупить гибели индивидуальной, не может ответить на крик проклятия хотя одной загубленной человеческой души, не может осмыслить ужас человеческой жизни».