50/50. Опыт словаря нового мышления

Сталинизм - это прежде всего система власти. Чтобы узаконить эту систему, ее создатели ссылаются на марксистскую концепцию диктатуры пролетариата. В той форме, в которой ее использовал Сталин, она превратилась в диктатуру одного человека, опирающуюся на несколько структур: партию, государство, полицию. Отводя партии роль ведущей силы в построении нового общества, Сталин исходил из концепции Ленина, для которого пролетариат, занимающий центральное место в идеях Маркса, следует за своим авангардом. Как в вопросе о захвате власти, так и в ее осуществлении партия не выражает интересы пролетарского движения, она лишь использует его как средство для осуществления целей, которые сама себе ставит на основе отвлеченной исторической науки. Как и Ленин, и даже в большей мере, чем он, Сталин извратил указание Маркса о том, что власть должна утратить свой политический характер. Как раз наоборот, он провел объединение всех областей человеческой деятельности в рамках политического плана и политической власти, носителем которой стала партия, а затем и один человек, воплощавший в своем имени партию. То же произошло и с государством, в котором Маркс видел отживающий институт, а Сталин реабилитировал, оправдывая это капиталистическим окружением и необходимостью защиты завоевания социализма. Он доходит до отождествления сильного социалистического общества с сильным государством, оправдывая тем самым создание органов принуждения. Он не только отбросил идею конечного отмирания государства, но и разработал теорию государства нового типа. Это государство претерпевает эволюцию, однако преемственность принципа тотальной власти, которая ведет в конечном счете к власти одной личности, ясно проявляется с первых дней революции и подчеркивает то, что Сталин унаследовал от Ленина. Это единовластие проходит несколько этапов - от ликвидации составных частей демократии и завоеваний революции 1905 и февраля 1917 годов до роспуска Учредительного собрания, запрещения свободных выборов, плюрализма политических партий и печати. Все это было решено Лениным и осуществлено уже в 1921 году. Одновременно была ликвидирована демократия и в самой большевистской партии, а рабочий класс как независимая политическая сила был разгромлен посредством подчинения Советов и профсоюзов власти партии, после ее XX съезда приобретшей видимость монолитности и пронизанной агентурой полиции, роль которой все увеличивалась. Завершением этого процесса стала власть одного человека, распространившаяся на все аппаратные структуры, которыми он манипулировал всеми сразу или стравливая друг с другом. Таково было творение Сталина.

Двойственная роль права в этой системе является одной из доминирующих черт сталинизма, которая и здесь уходит корнями в концепции Ленина. Именно Ленин обосновал принцип относительности права, подчиненного, по его мысли, делу революции и меняющегося вместе с ее развитием. Право существует, конечно, в этой системе, но определяемая им законность смешивается с волей и интересом государства-партии, не оставляя гражданам ни малейшей возможности сопротивляться узаконенной и абсолютной государственной мощи. Сталин усовершенствовал эту систему до такой степени, что постоянное и повсеместное использование террора как средства управления, беззакония как средства нейтрализации сопротивления общества привели к тому, что террор и беззаконие обрели силу закона. И именно в период массовых чисток, затронувших все общество, происходило строительство законодательного здания нового типа. Относительность права исчезает, приобретая абсолютный характер.

В 1936 году Советский Союз получил Конституцию, положения которой, определяющие права и свободы граждан, возвестили о существовании совершенной демократии, что оказалось в вопиющем противоречии с советскими беззакониями. Конституция была дополнена системой законов - уголовных кодексов, которые стали юридической основой террора. Примечателен для этой сталинской концепции права тот факт, что Генеральный прокурор СССР Вышинский, выступавший обвинителем на крупных процессах, был в то время признан в СССР в качестве выдающегося юриста и специалиста по конституции; это смешение репрессивной и законодательной функций ярко высвечивает сталинскую концепцию закона, узаконивает его политическую практику, и прежде всего систематическое использование террора. Эту концепцию можно определить как кодификацию произвола и террора.