50/50. Опыт словаря нового мышления

К концу XIX века соотношение патриотизм - интернационализм претерпевает в Европе глубокие изменения. Требования предоставить народам право на самоопределение носят отныне локальный характер, это не относится к Ирландии и в какой-то мере к Эльзасу - на востоке старого континента, - то есть к наименее индустриально развитым районам. На западе и в центре Европы (Германия) формирование крупных национальных государств сопровождается бурным ростом промышленности: рабочее движение становится более организованным, ширится и крепнет; вместе с нациями «буржуазный» патриотизм перерождается в шовинизм, проявляющийся в возрастающей роли идеологии национального превосходства, сверхвооружении и политике колониального захвата. Второй Интернационал, основанный в 1889 году, набирает силу, несмотря на существующие противоречия: интернационализм, провозглашавшийся МАТ, сохраняется только на Востоке, где проблемы национального освобождения не нашли разрешения, но и здесь его влияние в рабочей среде остается довольно слабым. Ленин и Мартов представляют именно такой интернационализм. Повсюду в мире вопреки усилиям Жореса и христианских социалистов типа Кейра Харди, несмотря на впечатляющую массовость крупных конгрессов в Штутгарте, Копенгагене, Базеле и глубокую преданность делу мира, национальный характер рабочего класса проявляется все очевиднее, чем и объясняется крах в 1914 году (Второго Интернационала.

XX век: новая волна. Патриотические ожидания и интернационалистские цели практически не затрагивают Европу. Колониальные империи не чувствуют угрозы со стороны сил патриотизма, порой едва различимых, например в Черной Африке, но национальные движения выдвигают требования независимости. Коммунистический Интернационал, порожденный войной и революцией в России, определяет суть пролетарских основ антиколониализма - народ, угнетающий другой народ, сам не может быть свободным - и практики, цель которой - разоблачить «национал-реформизм» европейских социалистов, и все это с учетом приоритетов и интересов СССР.

В Италии, Германии, Центральной Европе разыгрывается кровавая пародия национального социализма, чтобы не сказать прямо - национал-социализма, за которым вырисовывается «черный Интернационал». И наконец, СССР - «родина социализма», - руководствуясь принципами пролетарского интернационализма, вносит огромный вклад в дело освобождения народов от нацизма, навязывает им, когда это возможно, «свою» революцию и распускает Коммунистический Интернационал. Что же остается от Интернационализма? Альтернативные решения предлагаются прежде всего в «третьем мире»: афроазиатизм (Бандунг, 1955), Движение неприсоединения трех континентов под председательством свободной Кубы (1966). Троцкисты, находящиеся в ничтожном меньшинстве, весьма активно проникают в эти движения. Коммунисты повсюду чутко следят за формированием новых отношений между классами и нациями. Вновь осуществляются запоздалые попытки взять ситуацию под контроль в рамках Второго Интернационала, который не был уничтожен ни гитлеризмом, ни его собственной беспомощностью в борьбе с ним.

Итак, на место интернационализма пришли его различные вариации. Существует несколько идеологий, в которых постоянно возрастает роль религий. Мир раскалывается. Возникает множество новых проблем. Вот одна из них: способен ли Советский Союз обеспечить на огромной территории одновременно уважение патриотизма каждой из союзных республик и советского патриотизма? Сумеет ли он перенести это тяжелое испытание? Вот другая: возникновение крупных региональных объединений - единой Европы, например, - ставит вопрос об изменениях в национальных государствах, входящих в состав соответствующей общности, и ее границах, охватывающих пространство, которое сложно ограничить одной только Западной Европой.

Новая эра? Возможно. Но патриотические движения, во всяком случае, не погибли. Для интернационализма же кончилось то время, когда он надеялся на победу, опираясь только на пролетариат и на его ценности, хотя рабочий класс и не исчерпал всех своих возможностей.

Мировая революция

Жан-Жак Мари

Для большевистских руководителей русская революция 1917 года была лишь первым этапом или первым звеном мировой революции, эру которой она открыла. В 1917 году это было для них вопросом нескольких месяцев. Спустя 5-6 лет это было вопросом нескольких лет. Но менялись только сроки, а не сам прогноз или оценка эпохи.