Читаем 50 «можно», с которыми маме станет легче жить полностью

50 «можно», с которыми маме станет легче жить

• Договоритесь, что у вас будет определенный сигнал о том, что сейчас вас трогать не нужно. Это может быть прямая просьба либо, например, ободок красного цвета на голове. Если вы его надели, значит, сейчас вам неприятны тактильные ощущения. Но это не означает, что вы не любите своих родных.

• По возможности замените прикосновения добрыми словами в адрес близких. Не забывайте благодарить их за то, что они уважают ваше состояние и соблюдают границы.

• Периодически сверяйтесь со своими ощущениями и пробуйте постепенно возвращать прикосновения и объятия.

И помните: вы не сломались, с вами все в порядке. Тактильная усталость, или «затроганность» — это явление, с которым сталкиваются многие молодые мамы. Не стоит винить себя, игнорировать это состояние или действовать вопреки. Дайте себе время отдохнуть. В качестве приятного ритуала можно, например, полежать в горячей ванне с чашкой ароматного чая, чтобы согреть и расслабить тело изнутри и снаружи.

28. Можно врать другими мамам

Когда в детстве нас учили, что лгать нельзя, то забыли уточнить, что врать другим мамам на детской площадке еще как можно. Потому что, бывает, иначе там просто не выжить.

Самым коварным для меня оказался вопрос о возрасте. Дело в том, что мой сын развивался далеко не по стандартному графику. Он категорически плевал на всевозможные возрастные нормы, начиная от скорости набора веса, заканчивая умением есть ложкой и ходить на горшок.

В первый месяц прибавка составила всего 100 граммов, во второй — ноль. К трем годам его вес был 10,5 кг — примерно такой, как у годовалых малышей. И это притом, что кормили мы его от души, покупали дорогие баночки с особым питанием для маловесных детей. Саша охотно ел, а вот вес прибавлял весьма неохотно. В какой-то момент на визиты к педиатру я стала брать с собой мужа, чтобы демонстрировать наследственную связь. Муж, с его худощавым телосложением, весил тогда около 50 кг при росте 168 см. Демонстрация папы, к слову, заметно снижала уровень тревожности педиатров. И мой, разумеется, тоже. Сын сам сел почти в год, пошел в год и семь месяцев, взял ложку в два с половиной года. Стоит ли говорить, сколько было пролито слез и потрачено моих материнских нервов, пока я не поняла, что все эти цифры — просто цифры. Ребенок растет и развивается — вот что самое главное. А скорость этого процесса у него может отличаться от норм, продиктованных педиатрами, книжками и мамами на площадке.

В два-три года Саня выглядел тоже не так, как сверстники: худенький, невысокого роста, с прозрачными тонкими кудряшками, он скорее походил на годовалого, чем на того, кто уже начал ходить в детский сад. На занятиях и игровых площадках его часто называли малышом. «Не толкни малыша, пропусти малыша», — говорили мамы деловым пухленьким двухлеткам, и те уступали своему более миниатюрному ровеснику.

Стоило же мне назвать реальный возраст сына, как я получала бурную реакцию: «Ого, два! Я думала — год! Такой он маленький…»

Чаще всего было именно удивление. Или нелепые комментарии о том, что ему надо лучше кушать, чтобы быстрее вырасти, скорее научиться говорить, отпустить мамину руку и делать все самому. Больнее всего было слышать фразу «Мы ваши ровесники» и видеть, как ловко чужой двухлетка катается на беговеле, когда мой всего три месяца назад научился ходить.

А потом я наконец-то поняла: этим женщинам на улице вовсе не обязательно говорить правду. Ведь они спрашивают, чтобы сравнить своего ребенка с вашим или просто поддержать беседу. Так что не стоит относиться к вопросу слишком серьезно.

Проблема только в том, что я ненавижу врать. У меня внутри словно поднимается какой-то барьер, когда я пробую сказать неправду. А вот недоговаривать или отвечать уклончиво я могла запросто. Так что спасение пришло ко мне после того, как сыну исполнился год. С тех пор ему всегда был год — ровно до тех пор, пока не наступило два. Потому что если ребенок только учится ходить в год — это нормально. А если в полтора или даже в год и семь месяцев, как это было у нас, — это повод задать вам сто дополнительных вопросов, наградить диагнозами или сочувствием, а то и вовсе осудить. Как вы можете догадаться, по такой же схеме ответ «Ему два года», без уточнений, был актуален ровно до трех. Логично же?

Формально я ведь не врала. Люди обычно называют свой возраст в годах. Вряд ли кто-то уточняет, что ему 29 лет и 8 месяцев. Чаще всего округляют в выгодную сторону:

— Тебе тридцать, а ты до сих пор не замужем!

— Мне двадцать девять!

Вот и я стала округлять в выгодную мне сторону. И знаете — отпустило. Вместе с другими мамами я стала умиляться нашим «двухлеткам», даже когда до трехлетия сына оставалось всего несколько дней.