500 великих загадок истории

…Матросы говорят о том, что рабочие по проводке электричества, бывшие на корабле накануне взрыва, до 10 ч. вечера могли что-нибудь учинить и со злым умыслом, так как рабочие при входе на корабль совершенно не осматривались и работали также без досмотра. Интересны сведения закордонного агента петроградского департамента полиции, выступавшего под псевдонимом Александров, Ленин и Шарль. Его настоящее имя Бенциан Долин.

В период Первой мировой войны Долин, как и многие другие агенты политической полиции, был переориентирован на работу в области внешней контрразведки. В результате проведенных оперативных комбинаций Шарль вышел на контакт с немецкой военной разведкой и получил задание вывести из строя «Императрицу Марию».

Что заставило линейный корабль «Императрица Мария» погрузиться в воды Черного моря, до сих пор остается загадкой.

По материалам А. Черепкова, А. Шишкина («Независимое военное обозрение»)

Голова таинственного монгола

В Петербурге, в знаменитой Кунсткамере, основанной еще Петром Первым, в простом аквариуме, наполненном формалином, хранится экспонат № 3394, который никогда не выставлялся и вряд ли когда-нибудь будет выставлен. В реестре он скромно обозначен как «Голова монгола».

Это голова человека, происхождение и обстоятельства жизни которого темны, а таинственное влияние, оказанное им на соотечественников, огромно. Почти полвека будоражил он монгольскую Степь, вселяя веру и ужас в кочевников. Даже имя его неизвестно в точности. Называли его Джа-лама, или Дамбижанцан.

Еще при жизни он был признан святым, а сам себя объявил потомком легендарного ойратского князя XVIII в. Амурсаны, прославившегося в борьбе против маньчжурско-китайского засилья. Но главное – Джа-лама словом и делом убеждал всех, что является земным воплощением ужасного Махакалы, «Великого черного», одного из буддийских божеств. Этого грозного защитника «желтой веры» ламы-иконописцы всегда изображали с ножом или мечом на фоне очищающего огня, готовым впиться в сердце врага веры и выпить его еще неостывшую кровь. Махакала не просто побеждает Зло, но испытывает блаженство при виде смертных мук носителя Зла. Страшная участь ждала и того, кто смел усомниться в святости Джа-ламы.

Наибольшую известность как бесстрашный воин Джа-лама приобрел в 1912 г., после знаменитого штурма города-крепости Кобдо с засевшими в нем китайцами. Он был одним из руководителей этого сражения, и по его приказу на неприступные стены погнали собранных по Степи старых верблюдов с привязанным сзади и подожженным хворостом. Именно это внесло панику в ряды защищавшего Кобдо гарнизона и позволило монголам ворваться в город.

По некоторым сведениям, Джа-лама был калмыком Астраханской губернии. Во всяком случае, Россия считала его своим подданным, что и послужило поводом для ареста в феврале 1914 г. и препровождения его в тюрьму и ссылку. Одним из доказательств зверств Джа-ламы называют тулум – снятую аккуратно, «мешком», кожу человека, хранившуюся в его юрте для ритуальных целей.

В 1917 г., принесшем Российской империи революционные катаклизмы, некому стало «надзирать» за Джа-ламой, и он снова пробрался в Западную Монголию, в Степь.

Смерть ламы

О гипнотической силе его ходили легенды. Одну из них приводит в своей книге, опубликованной в Лондоне в 1936 г., бывший военнопленный венгр Йозеф Гелета, техник, работавший в 1920–1929 гг. в Монголии. Вот как бежавший из России Джа-лама «справился» с отрядом казаков, преследовавших его. Оглянулся беглец: позади – погоня, впереди – озеро. Жители небольшого кочевья, наблюдавшие эту сцену, ожидали, что его вот-вот схватят. Но Джа-лама спокойно встал лицом к погоне, пристально глядя на казаков. И произошло удивительное: казаки на полном скаку стали разворачиваться и с криками: «Он там!» – понеслись объезжать озеро, а затем стали натыкаться друг на друга и колоть пиками, думая, что поражают беглеца…

Последние годы своей бурной жизни Джа-лама провел в городе-крепости, возведенном среди пустыни Гоби, – своем городе, который, видимо, намеревался сделать в будущем столицей независимого теократического государства в Западной Монголии. В планы его входило и строительство новых буддийских храмов. А пока он промышлял грабежом торговых караванов, пересекающих пустыню. Все это, конечно, никак не могло устроить красное правительство в Урге.