500 великих загадок истории

Шесть недель продолжались судебные заседания. Можно представлять себе настроение присяжных, которые провели эти шесть недель в условиях, мягко говоря, мало комфортных. Это были честные и порядочные люди. Но, родившись и получив воспитание в определенных социальных условиях, могли ли они оставаться объективными в решении подобного дела и снисходительными по отношению к итальянским анархистам?

В течение всего процесса старательно избегали выступлений самих обвиняемых. Прежде всего, об этом позаботился судья Тэйер. Он не хотел превратить трибунал в форум. Адвокаты также советовали Сакко и Ванцетти не позволять себе неосторожных заявлений. Но на одном из заседаний Сакко не выдержал. Он хорошо понимал настоящий смысл процесса: если бы он не был анархистом, то не сидел бы сейчас на скамье подсудимых. И он взорвался. Он рассказал про свое детство, проведенное в бедности, и свое стремление к справедливости. Слушая его, некоторые присяжные сначала улыбались. Словарный запас Сакко был очень беден, он с трудом подбирал слова. Но скоро улыбки на лицах исчезли. Сакко говорил, что хотел бы, чтобы все люди жили по-человечески, чтобы каждый получал от природы все самое лучшее, поскольку все люди равны. Он осуждал войну:

– Люди, которые развязывают войны, хотят одного – зарабатывать на крови миллионы долларов. Но зачем нам, простым людям, убивать друг друга? Я работал на ирландца, на немца, я работал с французами и людьми многих других национальностей. И я любил своих товарищей по работе так же, как люблю свою жену и всю свою семью. Зачем мне было убивать этих людей? Что плохого они сделали мне?.. Я хотел бы, чтобы на земле вообще не осталось оружия. Вот почему я стою на стороне социалистических государств, и почему в душе я люблю социалистов. Вот почему я люблю людей, которые хотят жить так, как они того заслуживают. Это все.

Приговор был вынесен 14 июля 1921 г. Он не был неожиданным. Подсудимые были признаны виновными. Как только Сакко услышал слово «виновны», он воскликнул:

– Sono innocenti! – Невиновны!

Розина, рыдая, бросилась в его объятия. Ванцетти молчал. Сакко продолжал кричать:

– Помните! Они убивают двух невинных людей!

Было очевидно, что решение суда вызовет массовое недовольство. Несмотря на то что свидетели «узнали» Сакко и Ванцетти, их показания были полны противоречий и ошибок. Огромная волна протеста захлестнула Америку. А потом – и весь мир. Повсюду организовывались комитеты в защиту невинно осужденных. Началась гигантская битва. Битва мнений, судебная битва. В течение нескольких лет, с 1920-го по 1923 г., защита не прекращала представлять дополнительные резолюции. Находились новые свидетели, новые доказательства невиновности. Но все это ложилось на стол Тэйеру. А Тэйер оставался непреклонен. И вот неожиданная развязка: некто Мадейрос, задержанный по другому делу, признает себя виновным. Он сознается, что был членом банды, совершившей преступление в Саут-Брейнтри. И поклянется: ни Сакко, ни Ванцетти там не было.

Призыв за призывом, резолюция за резолюцией – и так проходят годы. А смерть висит над головами Сакко и Ванцетти. Такова американская система правосудия: обвиняемые должны несколько лет ждать своей казни, им гарантирована нескончаемая агония. Защита напала на след банды Морелли, которая вполне могла совершить нападение в Саут-Брейнтри. Но никто не собирался пересматривать дело. Адвокаты представили новую резолюцию по делу Мадейроса. Тэйер отверг и ее. В 1927 г. защита подала в Верховный суд просьбу об отстранении судьи Тэйера. Однако 5 апреля 1927 г. Верховный суд подтвердил полномочия Тэйера.

Теперь судебная машина заработала безостановочно. 9 апреля Сакко и Ванцетти были приговорены. На этот раз окончательно. 4 мая губернатор Фюллер получил просьбу о помиловании Ванцетти, а 3 августа он отказал ему в помиловании. Появились газетные статьи под заголовками «Казнь состоится 11-го», «Луиджия Ванцетти, сестра Бартоломео, едет из Италии в Бостон», «Сакко продолжает голодную забастовку». Повсюду толпы выходили на улицы. Ораторы призывали к мятежу. Сражались в Бостоне, в Нью-Йорке, Лондоне и Берлине. 7 августа французские профсоюзы объявили: «В понедельник, 8 августа, 24-часовая забастовка». Десять тысяч человек вышли на демонстрацию на Уолл-стрит. Демонстрации шли в Копенгагене, Осло, Москве, Йоханнесбурге, Санта-Фе, Монтевидео, Мехико. На Бродвее, на станции метро, взорвалась бомба: 38 человек попали в госпиталь, из них трое – в тяжелом состоянии. Еще одна бомба – в Буэнос-Айресе, здесь сгорел трамвай. Волнения в Париже, Лионе, Рубе, Туркуэне, Бордо, Сен-Назере, Бресте… Миллионы телеграмм, присланных со всех уголков света, ложились на стол губернатора Фюллера.