54 минуты. У всех есть причины бояться мальчика с ружьем

– И ты, и твои братья многого добьетесь в жизни.

Она даже не замечала, когда братья приезжали ухаживать за ней – мы делали это по очереди. Но ей очень хотелось, чтобы мы с Томасом поступили в колледж – особенно в последние несколько месяцев.

Я отщипнула кусочек шоколадного печенья.

– Да, Мама́.

– Только не забывай, откуда ты вышла. Не забывай истории нашей семьи.

– Нет, Мама́.

Я отвечала автоматически. Мне хотелось, чтобы она продолжала говорить. Нам не нужны были глубокие, содержательные беседы. Так прекрасно было сидеть рядом с ней и говорить о всяких мелочах – о школе, уроках, будущем.

Но в тот день она была особенно чуткой. Она удивленно подняла бровь.

– Не разговаривайте со мной таким тоном, юная леди!

Потом она рассмеялась хрипловатым, теплым смехом. Словно все это было самой смешной шуткой в мире. Смех зародился в моей груди, и я не смогла его сдержать. Я фыркнула, расплескав чай, давясь и хохоча одновременно.

– Нет, Мама́.

Это снова ее насмешило. Приехал Абуэло. Он сидел в грузовике, опустив окно, и смотрел на нас так, словно мы сошли с ума. А мы не могли остановиться. И пропасть между нами исчезла, исчезли все слова, несказанные и забытые.

Абуэло вошел в дом. Через несколько минут Мама́ успокоилась.

– Я буду скучать по тебе, моя замечательная дочка. Мне хотелось бы быть с тобой вечно, видеть, как ты становишься женщиной, – я всегда знала, какой ты станешь. Ты такая сильная! Но пообещай, что будешь заботиться о братьях.

Я положила голову ей на колени, а она гладила мои волосы.

– Всегда, Мама́.

Всегда.

– Фар? – зову я, не в силах смотреть ему в глаза. – Как мне объяснить Мама́, что Томас больше не вернется домой?

У него нет ответа. И у меня тоже.

Клер

Хотя идея создать центр, где ученики могли воссоединиться с семьями, теоретически была хороша, но оказалась совершенно нереальной – ведь все они шли к главной дороге мимо своих родных. Многие встречались с родственниками, еще не дойдя до автобусов. Не было ничего лучше этих улыбок и слез счастья, особенно когда спецназ вернулся с новой группой учеников. Они издалека дали понять, что ведут выживших, и сердца всех вновь наполнились надеждой. Я все еще ждала Мэтта.

Но с каждым прибывшим учеником появлялся и призрак того, кто не вернулся. С каждым выжившим мертвые приближались к нам.

– Сардж!

От этого крика сердце мое встрепенулось. Перед группой спасенных учеников идет Си Джей.

– Не представляешь, как мне хотелось сегодня оказаться на тренировке, – говорит она, крепко обнимая меня.

Си Джей пытается шутить, но в словах ее звучит горечь. Я представить не могу, что она сегодня видела.

Си Джей выпрямляется. Волосы ее заплетены в аккуратную косу, одежда безупречна, но тушь потекла. И с каждым словом она мрачнеет все больше.

– Как бы я хотела, чтобы у меня в руках было наше тренировочное оружие. Я бы вышибла ему мозги. Или хотя бы попыталась. Я должна была – я же так… – Суровая, несгибаемая Си Джей бледнеет. – Все эти смерти. Как это могло здесь случиться? Почему мы не смогли это остановить?

У меня нет ответа, но я беру ее за руку.

– Если бы ты могла что-то сделать, ты сделала бы. Я знаю. Стив тебя ищет. Его уже отправили в город.

Лицо ее светлеет. А потом она начинает плакать. Я прижимаю ее к себе, глажу по волосам, а плечи ее вздрагивают.

– Все будет хорошо, – тихо твержу я. – Теперь вы оба в безопасности. Вы оба живы и в безопасности.

Она смотрит на меня. Лицо ее залито слезами.

– Я… Я видела, как его друзья умирали…

Отем