544 килокалории. Сборник рассказов

– Где Михайлов? – в голосе Торговчика зазвучала плохо скрываемая паника.

– Тут я, Торговчик. Тут, – Стью поднял руку, в которой лежащий увидел молоток. – В этом теле и, сдается мне, по твоей вине. Кому ты сообщил о моей работе? Ну?! Хорошо… Пока ты раздумываешь над ответом, я немного постучу. Думаю, это поможет тебе понять, что врать не стоит.

Молоток опустился на палец Торговчика, и тот заорал. Михайлов поморщился, залепил ему рот скотчем и, склонившись к уху, тихо сказал:

– Какой у тебя противный голос. Но на помощь к тебе никто не придет – здесь весьма неблагополучный район. Как будешь готов ответить, кивни.

Торговчик кивал, Михайлов разлеплял ему рот, и тот говорил – много, с чувством, убедительно. Стью слушал, снова наклеивал скотч и задавал следующий вопрос, подкрепляя ударами молотка, еле сдерживая сжигавшую его ярость. Когда Торговчик рассказал все, Михайлов спустил ее с цепи. Он бил молотком, пока кровь Торговчика не брызнула в лицо, и Стью инстинктивно зажмурился.

***

В дверь позвонили. Стью открыл глаза. Он задремал в гостиной. Михайлов несколько секунд лежал, затаив дыхание, пока вновь не раздалась трель звонка. Он тихо встал, прокрался к двери и осторожно заглянул в глазок.

У двери стояли двое мужчин. Один из них – плотный, среднего роста – внимательно смотрел прямо в глазок, будто догадываясь, что за дверью кто-то есть. Второй – высокий здоровяк – протянул руку к звонку и требовательно нажал на кнопку. Этого второго Стью где-то видел. Его лицо было Михайлову знакомо.

– Что вам нужно? – спросил Михайлов через дверь.

– Полиция, – сказал плотный мужчина и показал в дверной глазок значок. – Откройте!

Михайлов почувствовал, как у него подкашиваются ноги. Он собрался с силами и выдавил:

– Я не могу.

Полицейские переглянулись.

– Нам нужно поговорить с господином Климовым или его супругой.

– Родителей нет дома. Придите позже.

– А ты, парень, почему не в школе?

– Я заболел.

– Ясно… Во сколько вернутся родители?

– Завтра. Они в гостях.

***

– Парнишка врет, – Ассин хлопнул дверью машины и завел мотор.

– Вот те на! – хлопнул по колену Остап. – Ты, никак, умеешь через двери брехню от правды отличать?

– В голосе у парнишки что-то не так, – Ассин нахмурился.

– Ну, знаешь ли… У подростка может найтись много причин для лжи. Школу прогулял, пока родители в гостях. А может, просто нас испугался.

– Да нет, дело не в этом. Странный у него голос. Вроде мальчишеский – а говорил он как взрослый мужчина.

– Да-а? – Остап вздернул бровь. – Вернемся и взломаем дверь? Может, это коммивояжер нас за нос водит?

– Почему нет? – встрепенулся Ассин. Остап с удивлением посмотрел на напарника.

– Рехнулся? Не знаю, как там, откуда ты приехал, но здесь голосовые галлюцинации причиной проникновения в жилище гражданина не являются. Тебе это в любом суде доходчиво объяснят, а потом уволят за несоответствие занимаемой должности. И меня заодно – паровозом. Ты вообще в полиции работал?

– Ну да, – замялся Ассин. Лицо у него было растерянное, будто вопрос Остапа застал его врасплох. Остап почувствовал, как где-то глубоко зашевелился червь сомнений.

– Не знаю, что на меня нашло. Извини, – Ассин вернул лицу обычное выражение. Остап отвернулся, чтобы скрыть вспыхнувшее раздражение. Он вдруг поймал себя на мысли, что не хочет смотреть напарнику в лицо. На руки, на одежду, куда угодно – но только не в лицо, на первый взгляд – обычное и незапоминающееся. Было что-то в нем не так: будто и не лицо это, а искусная маска, и что скрывается под ней, Остап не знал, отчего чувствовал раздражение. Давно чувствовал, но причину понял только сейчас.

– Расшаркиваться передо мной не надо, – отрезал Остап. – Если хочешь работать в паре – уясни: мы по одну сторону баррикад… А на другой, парень, долго не живут. Уяснил? Молодца. Рули в офис, мне еще отчет по перестрелке в клубе дописывать.

***

Собаке – собачья смерть. Так ведь? И, как ни крути, правильно. Что может быть справедливее ветхозаветного правила «око за око»? Вот только Стью не чувствовал удовлетворения, поскольку Карпа убил кто-то другой – совсем не так, как хотелось Стью. Карп не был достоин быстрой смерти. Он должен был умирать долго и мучительно, без права на перерождение, которое хотел получить, похитив Михайлова.

Карпа навел Торговчик, который быстро смекнул, над чем на арендованном оборудовании работал Михайлов. Слухи о проектах, в которых был занят Стью, давно будоражили воображение желтых газетчиков. Торговчик, захлебываясь соплями вперемешку с кровью, слезливо рассказывал, что определенные круги имели четкое представление о том, над чем работала корпорация. Пара ее сотрудников плохо держала язык за зубами, и уж кто-кто, а Торговчик знал: Михайлов придумал воскрешать солдат, перезаписывая их сознание на электронные носители, и назвал этот способ калькированием личности.