6:0 в пользу жизни

Машина, которую по-прежнему уверенно вел Курилин, подъезжала к месту встречи участников планируемой операции. Отсюда до фабрики оставалось около пятисот метров. На этом месте уже стояла машина Расина и машина второй группы сотрудников охранного предприятия «Стрела».

Курилин первым вышел из машины и, не дожидаясь, пока все остальные выйдут, поздоровавшись с Расиным, сказал:

— У нашего друга не все документы в порядке. Какой-то подписи не хватает.

— Какой подписи не хватает? — спросил Расин у подошедшего к ним Лучковского.

— Подписи секретаря на протоколе внеочередного собрания, ответил тот.

— А кто секретарь?

— Главный инженер, Виктор Леонидович Горелик.

— Это ваш друг, который нам всю информацию сливал?

— Ну да.

— Когда вы сможете получить его подлинную подпись?

— Думаю, что после девяти утра.

— Значит так, поставьте сейчас похожую на его подпись закорючку и никому не давайте снимать копию с протокола, пока мы не получим его подлинной подписи, — и, уже обращаясь к Курилину, Расин добавил, — нельзя по такой причине отказываться от реализации наших намерений. Сейчас я быстро гляну на документы, после чего мы все едем на фабрику.

Через три минуты все машины двинулись в сторону фабрики «Салют».

Затормозив около проходной «Салюта», Саша сразу направился к одиноко сидевшему за большим стеклом проходной охраннику в милицейской форме. Все остальные участники операции не спеша покидали машины, внимательно наблюдая за происходящим на проходной.

То, что говорил Саша Курилин и то, что он показывал дежурному, участникам операции было не слышно. Но было видно, что, послушав некоторое время Сашу и посмотрев на его бумаги, охранник кому-то позвонил, после чего несколько раз кивнул головой, повесил трубку и, почти сразу Курилин вышел на улицу и радостно сказал.

— Все. Путь открыт. Алексей Борисович и Дмитрий Сергеевич пожалуйте в кабинет генерального директора. Витя и Петр остаются здесь, остальные — за мной.

Алексей Борисович Лучковский вышел вперед и толкнул дверь, ведущую на территорию фабрики.

Владимир Ильич Колобков был бледен.

Последний раз, накануне вечером, он, закрывая дверь, на которой красовалась табличка «Генеральный директор Колобков В.И.», даже представить себе не мог, что кто-то вместо него войдет в его кабинет и начнет здесь распоряжаться.

Владимир Ильич за прошедшие семь лет настолько привык к тому, что на фабрике только он хозяин, а остальные лишь следуют его указаниям, что даже тогда, когда главный инженер захотел продать ему акции фабрики, не стал выкладывать деньги, а решил, что тот никуда не денется, тем более, что у Владимира Ильича наступал срок последнего платежа за строящуюся квартиру и лишних денег совсем не было.

Теперь он вошел в кабинет директора, но остался стоять у самых дверей. Вроде все было как прежде, все вещи, которые каждый день встречали хозяина, лежали на своих местах, только теперь кабинет этот стал чужим, и вещи стали чужими, и Владимир Ильич робел сделать еще один шаг по направлению к столу, за которым сидел чужой человек, сидел в его кресле так, как будто оно стало его собственным.

Человека этого Колобков знал как своего бывшего главного механика Алексея Лучковского, которого в свое время уважал за хорошее знание им работы агрегатов и механизмов фабрики, но на которого никогда не глядел, как на своего возможного преемника.

— Вы понимаете, что это незаконно? — сказал Владимир Ильич заранее заготовленную им фразу.

— Пожалуйста, вот протокол внеочередного собрания акционеров, — вместо ответа сказал ему Расин, сидевший в кресле у стены и, поднявшись, протянул бывшему директору два листа с текстом, отпечатанным на принтере.

Владимир Ильич внимательно посмотрел на этого Расина, но лицо этого мужчины было ему незнакомо. Он взял предложенный ему протокол собрания в руки, но руки предательски дрожали и читать бумагу стоя было тяжело.

— Можно я сяду? — зачем-то спросил он у Лучковского.

Тот ответил:

— Конечно, конечно, — но не сумел скрыть довольной усмешки от замеченной растерянности Владимира Ильича, отчего теперь уже бывший директор почувствовал жгучий стыд за самого себя и его обширная лысина покрылась мелкими капельками пота.

На бумаге были указаны цифры, но за цифрами стояли конкретные люди, а Владимира Ильича сейчас интересовали не цифры, а они, люди, которые его предали, которые продали и свои акции и его, отца родного для коллектива трудового, как любил шутить Владимир Ильич под одобрительные улыбки своего женского, в основном, коллектива.

— Может быть вам перечислить, чьи именно акции участвовали в этом собрании? — новый директор как будто угадал незаданный вопрос.

Владимир Ильич кивнул в ответ и тот по памяти начал перечислять акционеров, количество акций, которые у них были и которые эти акционеры то ли продали ему, то ли передали по доверенности. Запомнить, а, тем более, подсчитать это в уме было невозможно.