6 жертва

Наутро она сама сходила к Алеше, нашла его в необычайно мрачном настроении и повела на рынок пить излюбленный «боярышник». К обеду он был изрядно навеселе и даже не удивился, когда к ларьку, около которого они с Зоей устроились, подъехала иномарка, из которой вылез кавказец в солнцезащитных очках и поприветствовал Зою как свою знакомую.

– Какие у тебя кореша? – пьяно удивился Алеша, – прям Салман, мать его, Радуев.

– Он не чеченец, он дагестанец, – успокоила его она, – они другие, миролюбивые.

– Все равно нерусский, стремно как-то.

– Ну как, йэдим? – поинтересовался он у Зои, брезгливо отказавшись от предложенного ему стаканчика с лосьоном для ванн.

– Он передо мной сегодня проставляется, – пояснила Алеше Зоя, изображая бурную пьяную радость, – предлагаю вместе с ним поехать за город, на пикник. На природе будет веселее выпивать.

– А что за повод? – недовольно поморщился Алеша, недоверчиво качая головой.

– Он дом купил у моих знакомых.

– Вот так Рассею и распродают кому ни попадя, – прокомментировал это Алеша и тяжело вздохнул, словно сожалея, что не ему продали, – Ладно, поехали. Только пусть он коньяка купит, раз дагестанец.

Город был пуст и прозрачен, как стеклянная банка: большинство горожан его покинули накануне, начав дачно-огородный сезон, поэтому путь до места, где был дом дагестанца, занял не больше часа. Всю дорогу разговаривал лишь Алеша. Он нес какой-то бред про метафизическую похоть современного мира, все время повторяя: «Зло так же реально, как лик Христа на иконе. Пора его запечатлеть и начать ему поклоняться».

Приехав в деревню, дагестанец повел их сразу к реке, на берегу «накрыли поляну» и принялись поить дальше Алешу, пока не наступил вечер. В небе появились первые звезды и над рекой поплыл туман. Сразу посвежело и дагестанец предложил поменять место, перейдя в ближайший лес и уже там развести костер.

Идея с костром возбудила до этого почти отключившегося Алешу необычайно: его охватила бурная радость. Он кричал и все порывался куда-то бежать, чтобы собирать дрова. Скинул с себя всю одежду и остался в одним подштанниках. То смеялся, то плакал, а когда развели огонь, то принялся скакать вокруг пламени, словно дикарь, крича матерные слова и время от времени мочась на огонь, нисколько не стесняясь присутствия Зои.

– Вот та стихия, – наконец, запыхавшись, остановился, согнувшись пополам и уперев руки в колени, – глядя на которую, сразу понимаешь, что ты всего лишь животное. Жи-вот-но-е-е. Как все мы. Нет?

– Нэт! – твердо выдохнул дагестанец и с силой ударил его сзади дубинкой по голове. Алеша рухнул на землю замертво, уткнувшись лицом в землю.

– Ты где дубинку взял? – поинтересовалась Зоя, удивляясь собственному хладнокровию.

– Заранэйе приготовил, – опираясь на свое самодельное орудие нападения, ответил дагестанец, – у мэня все готово: нож, чаша, дэньги.

– Деньги?

– Да, мэлкие, чтобы разбогатеть. Я их вместе с жертвой сожгу и разбогатэю. Тэпэрь точно точняк, чэловэческая кровь мнэ поможэт, очень сильный магичэский алимэнт.

– И что теперь? Ты ему, кажись, голову разбил.

– Она йэму большэ нэ понадобится.

– Тебе его не жалко?

– Нэт, я его дажэ нэ знаю. Он жэ бомж. Никому нэ нужэн.

Подойдя к Алеше, он наклонился и перевернул его на спину. И тут бомж очнулся, прохрипев «Сволочи-и-и-и», схватил его обеими руками за ворот рубахи и что есть силы дернул на себя: сработал эффект неожиданности и дагестанец, не удержав равновесие, кувыркнулся вперед, выпустив из рук дубинку.

Алеша перекатился в сторону упавшей дубины с завидной ловкостью, словно и не получал удара по голове, схватил ее и встал, пошатываясь, скорее от алкоголя, недели от пережитого только что нападения.

«Пьяных ничего не берет», – с раздражением отметила Зоя, чувствуя холодный озноб от страха неудачи.

– Ах, ты, волчара! Ах, ты, лиса! Убить меня задумали. Напоили и думаете, что я уже ваш? Делайте, мол, что хотите? Да только Алеша не такой, сукины дети. Ну, да ничего, сейчас разберемся. Я ваш камень преткновения, срани Господни, не видать вам Рая, потому что сейчас я вас прямиком отправлю в Ад.

И бросился на поднимающегося с земли дагестанца, обрушив на него град ударов, пока не уложил его обратно на землю. «Слабак, – в отчаянии бросилась Зоя к рюкзаку со всей амуницией к пикнику, – или я, или он». Схватив нож, она нанесла Алеше удар, напав на него со спины. Бомж словно не заметил этого и тогда она принялась лихорадочно тыкать в него лезвие до тех пор, пока он не выронил палку и не упал на дагестанца со стоном «А-а-х-х».

Сев на него сверху, она всадила нож ему в шею по самую рукоятку, тревожно замерла над ним, пока не убедилась, что он не двигается и не издает звуков. Стащив тело Алеши со своего незадачливого героя, Зоя припала к его груди, проверяя, жив ли он, после чего начала приводить в чувства: ему изрядно досталось, особенно голове.

Когда Азамат, наконец-то, очнулся, она хотела отвести его домой, в деревню, но он мужественно согласился терпеть боль, но закончить жертвоприношение.

– Сэгодня особая ночь, боги отвэтят мне и сдэлают мэня богатым.