621516

– В смысле девственности, – Иванов посмотрел на собеседника в упор, защищаясь таким образом от чужого осуждения. Атака взглядом заставила Романова отвернуться.

– Ну, и кто же…

– Степан Лучезарный, – широко улыбнулся Егор. – Видели его детишек во дворе? Вот, походите по селу, там, через дом, все детишки – его. И почти все ровесники.

– А как же Софья Андреевна?

– Ну, Софья Андреевна восприняла это как своего рода крестовый поход. Только мы, после того, как это не помогло, решили обо всем забыть. Вроде как, с глаз долой, из сердца вон. Если рассудить, лучше уж попробовать, чем ничего не делать и сразу руки опустить, – Иванов снова потихоньку успокаивался. Как в прошлый раз, когда рассказал о своей необычной симпатии. Спокойствие Романова действовало на него лучше валерьянки.

– Ладно, с этими все ясно, – Максим постепенно ограждал себя от личной заинтересованности и начинал воспринимать ситуацию как еще одно дело. – Наташа говорила дословно, что именно она слышала от цыганки?

– Говорила, – охотно кивнул Иван, – раз сто говорила, и каждый раз – разное. Видно, у нее в голове все это запуталось. Смысл был в том, что мы вели себя как звери, и потому быть нам зверьми.

– Ну, и откуда же здесь следует, что нужно лишать девственности соседей? – не понял Романов.

– Мне тринадцать лет было, откуда я знал, где там логика? Пришел дядя, сказал, что надо делать, объяснил, что бабушке моей полегче жить будет, вот и вся недолга, как говорит Митрофанушка.

Егор с грустью смотрел в окно, разглядывая узор инея на внутренней стороне стекла.

– Извини, – тихо пробормотал Романов. Деликатности в таких вопросах ему всегда не хватало. Обычно с населением работал кто-то другой из группы, а он – с уликами, фактами. Иванов, впрочем, отреагировал спокойно.

– Да, нормально все. Было же? Было. Ну, и чего теперь сделаешь.

***

До самого вечера они сидели в доме, разглядывая, как за окном валит неторопливый снежок. Убрали то, что осталось после Михалыча, приготовили из привезенных Максимом столичных продуктов еду, попытались настроить телевизор.

– Стемнеет, я у двери покараулю, – сообщил Егор.

– Глупости какие. Карауль в прихожей, раз так приспичило, сам говорил, что в дверь они не пролезут.

– Ну, мне-то внутри тоже не стоит находиться, – парень явно смутился и старательно отводил взгляд, – мало ли что.

– В комнату дверь закрывается на шпингалет, выбить из проема ты ее не…

– Я бы не был так уверен, Максим Николаевич, – Иванов взъерошил волосы. – Так-то может, и не скажешь, но волком я довольно крупный зверь, и эта ваша щепочка меня не больно-то задержит.

– Тогда иди к себе, ночуй дома, – предложил Романов.

– Ага, приду, стемнеет, стану волком, вернусь назад. Проходили уже, – парень покачал головой.

– Можно тебя связать, – Максим почесал затылок, поражаясь, как буднично прозвучала идея.

– Связать тоже не вариант, если только ошейник надеть…

Иванов выбежал на мороз, а вернулся через несколько минут с настоящим ошейниковым монстром: три ряда металлических цепей затягивались на шее удавкой. Поднять цепь с пола Романову не удалось.

– Купил на «e-bay», на всякий случай, – прокомментировал Егор. – Доставка обошлась дороже покупки.

Подыскать подходящую опору удалось не сразу. Иванов забраковал все деревянные подпорки, но когда увидел стальной шест рядом со входом, мешающий домику склониться перед зимними ветрами, одобрительно закивал. Обхватить одной рукой шест не могли ни он сам, ни Максим Николаевич.

– Надеюсь, выдержит. Если что, стреляйте сразу – мы, когда нас покромсают сильно, домой возвращаемся, раны зализывать.

***

Когда стемнело, Романов заперся в спальне и сел на кровати так, чтобы через щель видеть хоть немного в прихожей. Егор с другой стороны тоже пытался через щель разглядеть участкового. В какой-то момент Максим задумался и ненадолго отвернулся, а когда снова нашел взглядом щель, изнутри на него смотрели знакомые глаза оборотня.

– Действительно, не маленький, – рассмеялся Романов. Волк снаружи смешно тявкнул – неужели, понял шутку? Животное бродило из угла в угол, принюхиваясь к незнакомым запахам, но в остальном вело себя на редкость тихо. Совсем не так пытались проникнуть к Романову в дом Софья и Митрофан.

Стоило вспомнить беспокойных селян, те не замедлили объявиться. На этот раз пришли не вдвоем, а полноценной стаей. Должно быть, поделились рассказом с соседями, а те и рады вестись на сплетню. Егор тут же бросился к двери и зарычал так зло, что Максим на кровати инстинктивно дернулся к пистолету. Оборотень повторил рык, и снаружи послышался непонятный шорох. Убежали?

Если и так, то не все. До рассвета оборотень распугивал своих сородичей, а когда те отступили перед первыми лучами солнца, устало подошел поближе к двери в спальню, потоптался на манер собаки, лег лицом к заветной двери и заснул.

Романов, уставший от ночных бдений, тоже задремал. Разбудил его деликатный стук.

– Максим Николаевич, скоро два часа уже, Вы бы поели, – голос Иванова был одновременно виноватым и уверенным. – Такими темпами нам тут осаду не один день держать.