621516

Хуже всего изымались из памяти томные стоны злодея, его изящная – хоть и костлявенькая – фигурка, да царапины, которые остались вещественным доказательством срама и не заживали (будто нарочно!) целую неделю.

– Ну, дорожку до дома сам найдешь, – сообщил Кош, забрал с постели одежду, трубку с тумбочки и вышел из спальни. Сбитый с толку, Уильям остался лежать до тех пор, пока действие злодейского дыма не сменилось тяжелым похмельем.

Стоило выйти за порог, скелеты снова затряслись, и тут уж у Уилла не было никаких сомнений в том, что они смеются. По дорожке до дома он шел, понуро опустив голову – ни тебе трофеев, ни подвига. Даже рассказать, и то стыдно, а ведь завтра еще идти в таверну, сочинять там сказки. Уже у калитки Уильяма нагнал серый волк. В зубах волчара тащил впопыхах забытую героем сумку. Положил к ногам и побежал назад, к замку.

Разворачивая сумку, Уилл чувствовал смесь ужаса и любопытства. Внутри оказался небольшой кисет с монетами и свиток: «Сертификат подвига». Уильям выругался и спрятал бумагу поглубже – ну как кто увидит.

Утренний диверсант котяра караулил у порога, ждал вечернюю порцию сливок. Вот же наглое создание, даже волка не испугался! Уилл зашел в дом, умылся при входе и осмотрел боевые ранения – обычно после подвига приходилось делать перевязку. Царапины немного ныли, но сравнивать их с укусами упырей и ожогом на пол руки от ушлого светлячка было глупо.

Уильям выглянул в окно – очертания злодейских хором были хорошо видны.

– И ведь красивый же, чертяка, – прошептал Уилл, но тут же сам испугался, что ляпнул, и закрыл рот ладошкой.

Из спальни донесся знакомый задорный хохот.

НЕПРИКАСАЕМЫЙ

Блеклые отголоски заката на горном рельефе превращали природу в произведение искусства. Дрейк давно перестал обращать внимание на красоту вокруг, но сегодняшний вечер был поистине запоминающимся. Силуэты странных фигур выглядывали из-под камней, деревья превращались в таинственных удивительных зверей, а перламутровые облака на небе – от них захватывало дух. Дрейк стоял возле входа в пещеру, лениво засыпая остатки костра, и смотрел вокруг, вдыхая чистый морозный воздух, смешанный с приятным ароматом свежей золы и чуть подпаленных еловых шишек.

– Великолепно, – рассеянно пробормотал мужчина. Он дождался, пока снег укроет кострище целиком, подошел к самому краю обрыва, сел на сложенные горкой поленца и начал неспешно набивать трубку. Ему было хорошо и спокойно, он ощущал такую близость с природой, которой не ожидал от себя даже когда принял это непростое решение: отказаться от высочайшей милости стать почетным стражем Королевской Гвардии. Вместо позолоченного шлема у него была теплая меховая шапка, а острый меч он променял на самодельный лук для охоты.

На долину внизу спускались сумерки. Снег еще мерцал всеми оттенками алого, но свет этот был тусклым, как если бы на горсть отборных рубинов рассыпали пепел. Дрейк улыбался своим мыслям и с наслаждением курил.

Позади раздалось деликатное покашливание.

Дрейк рывком развернулся и попытался вскочить на ноги, но горка дров под ним рассыпалась от неосторожного движения, он поскользнулся и грохнулся лицом в сугроб.

– Ох-ох, кажется, не к тому я пришел, – проскрежетал тихий старческий голос.

Дрейк поднял голову, отплевываясь от снега и опилок, и увидел знакомую до боли фигуру. Королевский мудрец, Реордан Благословенный собственной персоной. Дрейк знал его по временам службы при дворе и был у старика в долгу, а потому лицо его изменилось и приобрело хмурое выражение. Бывалый воин понимал, что никому из дворца не захочется тащиться в такую глушь просто чтоб повидать простого стражника, даже если стражник этот успел прославиться на турнирах. Незаменимых нет – эта мысль вбивалась в голову каждому в охране короля. Иначе придет гордыня, а за ней – слабоволие и потом уже физическая слабость.

– Вставай уже, достославный рыцарь, – старик захихикал, как всегда с наслаждением и без всяких расшаркиваний. От души. Реордан Благословенный мог позволить себе потешаться над любым – его боялись и уважали все, от мала до велика.

– Чему обязан вашим визитом? – спросил Дрейк, поднимаясь на ноги. Нехорошее предчувствие усилилось: он отметил, что на Реордане легкая мантия, а за плечами его тонкая котомка. Значит, собирался быстро и даже не успел раздобыть подходящую одежду. Спешил – не к добру.

– Возьми воды и еды на день пути, я расскажу по дороге, – ответил мудрец, подтверждая худшие опасения воина.

– Я отслужил положенное, королевская милость мне не по душе, – холодно отрезал Дрейк. Он не собирался отступать без боя, слишком хорошо помнил прекрасный закат и слишком долго мечтал уйти от дворцовых интриг.

– Ты мне должен, рыцарь, – Реордан оперся о свой посох, служивший одновременно клюкой старика и символом власти аристократа.