621516

На очередном Кругу молодой воин решил выслужиться перед старшим в отряде и отпустил про Лаэрта глупую шуточку насчет ушей. Дроу отрезали верхушки ушей, чтоб проще было носить доспехи, а острые уши оставляли женщинам и называли своих братьев из лесов презрительным «остроухие». Принц вскочил на ноги с кубком в руках, подошел к обидчику и вылил на него все вино.

– Ты как посмел! – возмутился воин, а Лаэрт отбросил кубок и махнул рукой, как делали дроу, вызывая для дружеской потасовки.

Проиграл, конечно, лежал лицом вниз, слушая, где место «остроухим», весь покраснел и почувствовал жар позора. Но тренировки увеличил на следующий же день вдвое против обычного, насмешки сносил безучастно и делал вид, что говорят не о нем, выжидая, когда тело перестанет подводить.

Шли месяцы, Лаэрт привык к быту дроу, поднимаясь с ними вместе, принимая их пищу, вечерами слушая их легенды. Подходило время осеннего равноденствия, когда заключались браки, и принц гадал, когда придет к нему Хрольф, чтоб рассказать, каков порядок. Лесные эльфы не заключали браков. Деревья меняют листву каждый год, и постоянство – не то, к чему нужно стремиться.

– Остроухие выживают подлостью, – сказал однажды, пьяный в стельку Хрольф, потом встретился взглядом с Лаэртом и отвернулся. Будто стыдно стало, но принц не поверил. Решил – противно королю смотреть на остроухого пленника.

Круг, когда удалось отомстить, Лаэрт помнил еще много дней спустя. Собрались по пустяковому поводу – решать, когда косить пшеницу в полях. Дроу ели мясо, были отличными охотниками, а хлеб в их краях родился плохо, почти все уходило на корм скоту. Круг шумел и гудел, обсуждая другие вопросы, и Лаэрт заметил, что давешний обидчик выставляет напоказ то, как хорошо он выучился стрелять из лука. Принц подошел ближе, послушал и выдал:

– Даже малые дети лесных эльфов стреляют лучше.

Тишина повисла над Кругом, дроу развернулся к Лаэрту и ответил:

– Так покажи, какой ты хороший стрелок!

Загомонили, захлопали, застучали, всем интересно стало, как стреляет пленник, и принесли пару луков. Жестких, длинных, которыми мастера дроу пробивали кожаные доспехи конников. Лаэрт взял себе лук наугад, достал из колчана три стрелы, отсчитал три десятка шагов от ближайшего дерева и выпустил стрелы, вспомнив, как в детстве с братьями состязался за сладости и мамину похвалу. Подумал, как бы теперь похвалила его давно обретшая вечный покой мать?

Стрелы летели быстро, одна за другой – дроу так стрелять не умели. Одна пронзила ствол, другая рассекла первую, а третья – вторую. Щепки упали к корневищу, а Круг загудел так шумно, что обидчик Лаэрта даже выйти не посмел – испугался позора. Принцу налили кубок, а он все боялся посмотреть на короля, и только когда все угомонились и снова завели речь о пшенице, искоса глянул – Хрольф улыбался, глядя на опускающееся за горизонт солнце, а пленника словно и не заметил.

Про ритуал ему рассказали за несколько дней до события. Пришла служанка с клочком бумаги, где написано было неуверенным почерком, чтоб «явитель сиво» подошел ко входу в королевский гарем. Лаэрт удивился страшно, но пошел – времени свободного у него было в достатке.

Возле красивой арки в окружении пары стражников стояла укрытая шелковой вуалью эльфийка. Она провела принца в гарем, усадила на виду у стражников в самом центре и там, тихо-тихо, сидя в паре шагов на перевернутом бочонке из под вина, разъяснила, что ожидает пленника в скором времени. Лаэрт стойко слушал, запоминая каждое слово, и хоть было ему страшно и жутко, старался не показывать волнения.

– Когда все закончится, – объясняла женщина, – он скажет – «подарок». И ты, значит, выбери, что тебе по сердцу. Хочешь свободу? Скажи. Один раз предлагать будет – таков закон. Скажешь: «Пойди и умри!». Весь пеной изойдет, а подарок есть подарок. А если, – она стала говорить еще тише, – если не нужно тебе ничего, замолви словечко за сестру мою, а? Я тебе все рассказала, как будет.

– Храни тебя Великая Ночь, – ответил Лаэрт и пошел прочь из гарема, гадая, в каком ужасе жили поколения дроу, что теперь все их женщины заперты в кандалах вдали от света.

– Все услышал? – Хрольф, оказалось, уже ждал возле красивой арки.

Принц кивнул – к чему отпираться?

– Ты сам так решил, – сказал король, развернулся и пошел прочь, оставив испуганного пленника размышлять об этих словах.

Дроу чтили обычаи сильней любого иного народа. Здесь данное слово было нерушимо, а ритуал, однажды благословленный богами, превращался в культ.

***

Хрольф чувствовал под собой молодое тело, слышал тихий, робкий стон и видел сжатые от ужаса перед происходящим веки. Он осторожно убрал руку Лаэрта со своей шеи, нежно погладил принца по щеке и снял шарф.

– Присядь и развернись, – сказал король.

Старики в толпе зашептались – ритуал расписывали детально, в нем не было лишних движений.