621516

Пленников Хрольф сначала не узнал. Думал – снится. Сам он ходил в военные походы с детства и не видел другой жизни, но у светлячков все было наизнанку, так что с их королем он виделся впервые, и был неприятно удивлен. Остроухое недоразумение пыталось взывать к милосердию и добропорядочности, да таким высоким голоском, что у Хрольфа с непривычки разболелась голова. Вожак дроу нахмурился, взмахнул мечом, погрузил его на полклинка в землю и сгоряча выдал:

– Клянусь тебе, велеречивый Ронгвар, коль до восхода солнца успеешь передать мне свое дитя, я обходиться буду с ним по нашим обычаям, как с равным дроу. С таким союзом мы расстанемся друзьями.

Сказал и ушел, чтоб не слушать дальше, как унижается один мужчина перед другим. Ронгвар пищал что-то вслед, задавал вопросы, а Хрольф только рукой махнул – делай, как знаешь. Ему было тошно и мерзко от того, что потратил столько лет на пустое. Думал, светлячки в своих зеленых застенках стали мудрой державой, достойным противником, а увидел ползающих по земле червяков. Смотреть на таких было противно.

К утру доставили дань. Хрольф напился после нескольких суток изнуряющей гонки, велел известить гарем, что непременно прибудет до сна, и тут ему предъявили честно захваченный военный трофей.

Трофей стоял в окружении двух остроухих лучников. Была на нем простая льняная рубаха, штаны из кожи лесного зверья, мягкие сапожки и даже диадема. Хрольф помотал головой, чтоб отогнать наваждение, но ничего не изменилось. Ни диадема, ни сапожки, ни штаны, ни рубаха – висели мешком на тощем, сжавшемся от страха эльфе.

– Это что? – спросил у лучников, отправленных в довесок к дани, король.

– Лаэрт, младший из сыновей достойного Ронгвара, – промямлил остроухий, перехватывая поудобней лук.

– И что он делает здесь? – уточнил король, решив, что довольно с него опрометчивых поступков.

– Достойный Ронгвар изволил выбрать его для выполнения союза, который вы, Великолепный Хрольф…

– Отец велел мне прибыть сюда к рассвету, – вмешался младший из сыновей достойного Ронгвара. Голос у него был хриплым, не то от страха, не то от того, что прибыть пришлось к рассвету, а значит позади была ночь бешеной скачки. Хрольф, конечно, говорил сгоряча, в пылу сраженья, и никакой разницы ему не было, когда прибудет дань. К утру или к вечеру. Все одно – отправить в гарем, да и дело с концом. Какой толк от светлячки? На потеху толпе показать её грудь? Разве что – других талантов у лесных эльфиек отродясь не было.

– Мне нужна была дочь, – отчеканил Хрольф, очнувшись, наконец, от вина.

– У отца нет дочерей, – ответил Лаэрт. – Есть пять сыновей. Я – младший.

– Разворачивайся, – махнул Хрольф на выход, – пусть пришлет мне дворянку. Нет! Десяток дворянок. – Он поразмыслил еще и добавил. – Девственниц. Понял?

Лаэрт стоял неподвижно и задумчиво. Взгляд его блуждал по ногам Хрольфа, укутанным в змеиной коже – не стал снимать после боя, хотел напиться поскорей и забыть встречу с достойным Ронгваром.

– Священная клятва, данная на мече, нерушима, – заявил остроухий принц. Поднял голову и уставился на короля дроу раскосыми голубыми глазами, которые в свете восходящего солнца казались драгоценными каменьями. – Вы поклялись, что будете обращаться со мной, как с равным дроу. Теперь я здесь, клятва дана, и только смерть может избавить меня от возложенного долга.

Остроухий выхватил у одного из своих защитников лук, снял колчан с его плеча и протянул все это Хрольфу.

– Откуда столько ненужного усердия, юноша? – нахмурился король. Благородство остроухого отца он успел оценить на поле боя, где тот унижался, на коленях вымаливая пощаду, а теперь смотрел за тем, как младший остроухий хочет убить себя ради долга. Чудной народ. Нелепый. Как дожили-то до сих пор?

– Я не вернусь к тем, кто продал меня в обмен на собственную шкуру, – ответил Лаэрт, не сводя глаз с короля.

Хрольф усмехнулся и велел оставить гостя, а сам пошел в гарем, где его ждали наложницы, новый кувшин с вином и крепкий сон.

***

Лаэрта вели два клирика: один шел впереди, другой – сзади. Фигуры Заклинателей Ночи были укрыты черной тканью, только открытые глаза выдавали в них живых существ. Хрольф дождался, пока светлый эльф окажется напротив, и только потом посмотрел на него: блестящая от масел кожа, тонкая цепочка с фамильным кулоном и неизменный уверенный взгляд. Лаэрт, казалось, хотел одним усилием воли разрушить тысячелетний алтарь: смотрел на ткань, не мигая.

– Призывая в свидетели Великую Ночь, мы собрались здесь, чтоб воочию установить создание нового союза, благословенного предками, что уберегли наши души от вечных блужданий в лабиринте лживых презренных речей слабых женщин, – возвестил клирик, и снова ритуальный зал накрыла тишина.

Хрольф молча указал ладонью на алтарь – нужно лечь.