621516

– Скажите, что хотите, чтоб я остался с вами, – пушистик снова хитро прищурился. Его цепкие пальчики изучали тело Церры, касаясь каждого миллиметра, запоминая, повторяя контуры раз за разом, так что скоро воин уже не мог держать себя в руках – запустил ладонь в лохматую шевелюру, притянул к себе и жадно поцеловал.

– Хочу, – ответил Церра, когда поцелуй закончился, а реальность вернулась. – Только какая от этого разница.

– Большая, – улыбнулся пушистик. Он словно расцвел, пошевелил хвостом, выгнул спину и легонько прикусил себе нижнюю губу, так что Церра окончательно озверел от желания. Налетел на пленника, ни о чем не думая, уложил его на лопатки в куче барахла, раздвинул ноги и, измазав ладонь в слюне, вошел одним рывком. Думал, сделает больно, научит уму-разуму, чтоб не лез больше вот так, ни с чего, а звереныш прогнулся навстречу, раздвигая ноги еще шире, вцепился тонкими ноготками в спину, прижал к себе и выдохнул на ухо:

– Какой вы большой, хозяин. И горячий.

Так пошло выдохнул, как будто сто лет учился, и у Церры окончательно помутился рассудок. Он держал пленника двумя руками, перехватывая бедра, руки, плечи – что попадалось, и двигался так, словно никогда в жизни не видел женщины. Спина стала скользкой от пота – звереныш теперь гладил его волосы, аккуратно перебирая пряди. Стонал, тихо-тихо, кусал губы, чтоб не закричать – помнил, что они в этом лагере оба пленники тишины.

Церра думал, что все кончится быстро, но коварный мальчишка раз за разом придумывал что-то, лишь бы оттянуть конец. Они кувыркались так долго, что воин устал, усадил звереныша сверху и смотрел в свете единственной свечки, как двигается молодое гибкое тело, как на красивом лице отражается удовольствие. Смотрел и не мог поверить.

Потом они лежали в обнимку, накрывшись всеми пледами, до которых дотянулся Церра – снаружи бушевала зима. Пушистик шумно сопел, восстанавливая дыхание, а воин гладил его по спине, мечтая, чтобы завтра не наступало.

– Убей для меня, хозяин, – попросил пленник. – Одного из своих. Убей. Я на его место встану.

– Да как ты встанешь, глупый, ты с хвостом, со своими ушами нелепыми! – Церра готов был кричать от своего бессилия.

– Принеси мне его крови, хозяин, – пушистик обхватил рукой бедра любовника, закрыл глаза и затих.

Несколько дней, как в бреду, Церра ходил по лагерю, размышляя о словах пленника. Он не мог поднять оружие на своих. Вот-вот должны были объявить всеобщий сбор, а разговор с пушистиком и их единственная ночь никак не лезли из головы.

Случай решил все. Вдвоем с другим воином они полезли обходить засаду кучки партизан. Травники – сидели в болотах, засыпанных снегом, ждали, когда появится противник. Могли торчать так неделями, а потом налетали со звериной яростью, затягивая на глубину. Церра выдержал, а напарник умер, сраженный пущенной из длинного лука стрелой. Воин достал заплечной сумы фляжку, слил крови и дотащил соратника до болот. Спустя пару минут тело поглотила тьма вечно живой болотной мути. Тайники народа Хенны не замерзали даже в самый лютый мороз.

Церра дождался ночи и только тогда обходными путями добрался до своего шатра. Передал фляжку пленнику дрожащими от холода и страха пальцами, рухнул на пол и заснул. Ничего не видел – только мертвое лицо, поглощенное суровой природой негостеприимного мира.

Утром едва не рехнулся от ужаса – мертвый соратник сидел возле него и ласково гладил по волосам.

– Не бойся, хозяин, это я, – пробормотал воин. Лицо, тело – все, все было знакомо Церре.

Он уселся, посмотрел на невиданное чудо и округлил глаза от страшной догадки:

– Оборотни. Вот вы кто. Оборотни.

Пленник тихо кивнул, приставил к губам палец и сурово сдвинул брови.

– Ты, хозяин, скоро улетишь отсюда, и я с тобой. А возвращаться нам нельзя. Кэ-Тайова согласился нас отпустить, но обратно не примет. Мы станем кша-ти, изгоями. Будем бродить по небесам одни.

Церра смотрел на пленника с благоговейным ужасом. Сколько раз мог звереныш ухватить каплю его крови? Сколько боролся с искушением? Не напал, не убил во сне, не попытался обмануть, только просил подарки и пел песни.

– Не бойся, хозяин, – сказал пленник, тряхнул головой и тут же стал прежним – ушки торчали на голове, хвост подметал пол. – Я теперь каким захочу – таким и буду казаться.

– Так ты ведь не знаешь ничего, – нахмурился воин. – Как ты встанешь на его место?

– Я его крови попробовал, хозяин. Теперь я его целиком знаю. Не бойся. Только возьми меня с собой – ладно? Ты сказал, что хочешь, – он распушил хвост – делал так, когда злился – и оскалил крохотные клыки. – Или передумал?

Церра прижал к себе пушистика одним ловким движением, погладил голову, спину, схватил за шею и поцеловал. Крепко-крепко, как только умел. И на лице звереныша отразилась счастливая улыбка. Теперь уже совсем не детская.

– Пойдем, хозяин. Я тебя не подведу.