6748

–Мудро!– согласились оба главных советника успешно окончивших школу дезинформационных военных действий в Китае, где поражение означало смерть.

–Чтобы никто не понял, где, правда мы должны написать письмо так, чтобы только получатель догадался где, правда, а где ложь, а враги и недруги нет. Надо сделать так, что бы они усомнились в своих знаниях о нас и в наших силах. Потом когда они начнут искать правду и найдут её, время будет утеряно, а монголы получат год, а может и более отдыха.

–Мудро,– согласился Коркуз,– только скажи, к какому государю пойдёт посольство, и мы поможем тебе написать письмо от пресвитера Иоанна.

–Думаю, наследному князю франков. Он молод. И верит в бога. Мне сказали, что он часто держит пост и слушается свою мать!– поделился своими мыслями Чормаган.

– Последнее, хорошо. Если сын слушает мать, – значит у него есть стыд. Это хорошо. – согласился Раббан –ага.

– Ага – просто сказал Коркуз, его всё удовлетворяло и количество послов и количество денег, которые он сможет сэкономить на этом предприятии.

– Я пошлю Джуру с двумя сотнями в сторону Дамаска. Посольство пойдёт следом, как мои гонцы с распоряжением и предписаниями. Через три перехода они уйдут в степь, Джура будет их искать, и не найдёт. Он получит наказание за нерадение на службе, но как мой зять, пусть все так думают, не сильное. Я его отряд отправлю в Монголию.– Досказал свою мысль Чормаган.

–Хорошо, но кто повезёт письма, еще не написанные тобой, мудрейший? – спросил Раббан-ага.

– Письма повезут, твои близнецы Илия и Елисей. Как я помню, в них течёт кровь ханов в отличие от тебя. – Ответил Раббан-аге Чормаган.

– Как прикажешь!– Ответил, опечаленный Раббан-ага. Он немного был обижен таким решением. У него одного были мальчики, у Чормагана девочки, пусть красивые, но девочки. У Коркуза вообще не было детей, во всяком случае, законных. Он чувствовал, что друзья ревнуют его к его мальчикам. Но ведь небо в своей милости даёт грешным только то, что они заслужили. Чего ревновать? Тем более, что старики они уже все, но внуки есть у них, а у него еще нет. Не сподобились его «стражи⁸⁷» родить ему внука, девочки конечно хорошо, но все-таки внук как-то особенно хорошо и на душе спокойней, особенно когда к лику Господа готовишься направиться. От скорбных мыслей его отвлёкла рубиновая струя, льющаяся в пиалу из фигуристого серебряного кувшина с тонким изогнутым носиком. Неизвестный старик протягивал ему наполняющуюся пиалу, а красивый мальчик – любимец Чормагана, наливал в неё из другого кувшина прозрачную воду.

–Пей, это поможет и тебе, и мне тоже, и Коркузу,– говорил другу Чормаган.

– Сейчас вода охладит вино, а вино разгонит кровь. Мы снова захотим есть. Поедим. А, после, тогда и напишем письмо, а эти люди нам помогут.– Продолжал уговаривать своего соратника и друга Чормаган, указывая на мальчика Абу-ль-Фарадж ибн Гаруна и его отца старого лекаря Харуна бин Тума аль-Малати.

Как-то не заметно обед перешёл в военный совет, на котором были обговорены вопросы, связанные с посольствами, а именно; какими путями пойдут посольства, сколько людей возьмут в сопровождение? Как будет организована обратная связь, и самое главное был утверждён текст письма и что особенно важно, где оно будет спрятано от слишком любопытных глаз?

Последнее было самое значимое, связь во все времена была слабым звеном при начале любой военной кампании, достаточно было перехватить гонца, и отряд не успевал к началу боя, и сражение проигрывалось, а потом и вся кампания катилась в неизвестном направлении.

Во избежание этого письмо было решено, по совету мальчика Абу-ль-Фарадж ибн Гаруна, поместить на самом видном месте, так его никто не украдёт.

–Ведь редко находят то, что лежит на открытом месте. Вот мой отец часто ищет чалму, которая у него на голове, – пояснял своё предложение мальчик.

Поэтому письмо, поместили на кожаном футляре, написав послание к королю в технике теснения, упрятав его среди узоров и изображений зверей и жизни святых.

В футляр, для отвода глаз, был помещен текст, написанный на тонкой, но очень плотной бумаге тремя видами чернил;– золотыми красными и синими. Письмо начиналось словами, написанными золотыми чернилами, – «Пресвитер Иоанн, всемогуществом Божьим и властью Господа нашего Иисуса Христа Царь царей, Повелитель повелителей желает своему другу Мануилу, князю Константинопольскому, здравствовать и благоденствовать по милости Божией………».

Письмо получилось весомым, в прямом смысле этого слова, то есть весило более двух фунтов и это без футляра и печатей. Оно имело; почти три локтя длиной и локоть шириною, а когда его свернули и свиток завернули в шёлковую ткань небесного цвета с золотой вышивкой, изображающей летящего голубя, то оно вообще стало производить неизгладимое впечатление своим видом (важного документа) и внушало доверие, и священный трепет. Сам же текст истинного письма был оттиснут на кожаном футляре, и гласил,

– «Наследному владыке франков, Я деспот востока пойду на Град божий через четыре года, на литургию. Жду тебя там на Пасху».