69 этюдов о русских писателях

А наше окно на втором этаже,
А наша судьба на виду...
И всё это было когда-то уже,
В таком же кромешном году!..

...А что до пожаров – гаси не гаси,
Кляни окаянное лето —
Уж если пошло полыхать на Руси,
То даром не кончится это!..

Когда это написано? В ноябре 1971 года, а звучит устрашающе актуально. Гомера нет. Разрушена советская Троя. А мы – все беженцы в новом «кромешном году». Таков печальный итог российской мистерии. Утешает одно: итог не окончательный, а лишь промежуточный. И слава Богу, Александр Галич нисколечко не устарел. Он звучит жгуче свежо.

ПОЭТ, МЕЧТАТЕЛЬ И ВОИН

Павел Коган

Павел Коган. О нем в Литературной энциклопедии сказано так: «В стихах К. – яркая поэтическая исповедь молодого поколения участников Великой отечеств. войны, «мальчиков невиданной революции» (1966). Вроде бы правильно, но требует расшифровки.

Еще раз обратимся к Лит. энциклопедии. В ней два Когана: Петр и Павел (как два апостола?). Один – представитель новой советской литературной школы (одна из его работ – знаменитые «Очерки по истории древних культур»). Другой Коган – Павел – представитель новой советской литературы, из «молодых поэтов нового течения» (Михаил Кульчицкий), и еще одно определение: из поколения «мальчиков из страны Гайдара» (Бенедикт Сарнов). А я сказал бы так: из поколения молодых людей, брошенных в горящую топку истории.

Мы научились платить сполна
нервами и кровью своей
за право жить в такие года,
за ненависть и любовь, —

так считал Павел Коган. Он, как и многие другие молодые поэты, и заплатил сполна. Погиб на войне. А мог бы, выжив, погибнуть позднее, к примеру, в подвалах Лубянки: уж очень ярок и прыток, – таких режим откровенно не любил и побаивался.

Многие ровесники (Наровчатов, Самойлов и другие) дожили до седых волос. Приобрели горький опыт жизни в тоталитарной стране и прозрели. А Павел Коган не дожил до зрелости и не успел понять, что к чему. Так и умер романтиком советской закваски:

Я – патриот. Я воздух русский,
я землю русскую люблю...
Но мы еще дойдем до Ганга,
но мы еще умрем в боях,
чтоб от Японии до Англии
сияла Родина моя.

Явственный отзвук идеи мировой революции, желание: «Я хату покинул,/ Пошел воевать,/ Чтоб землю в Гренаде/ Крестьянам отдать...» (Светлов).

Биография Павла Давыдовича Когана весьма короткая. Родился 4 июля 1918 года в Киеве, в еврейской семье. В 1936 году в 18 лет поступил в престижный МИФЛИ. В 1939 – в Литературный институт. Литературные учителя? Их много – от Пушкина до Багрицкого, от Байрона до Киплинга. Давид Самойлов познакомился с Коганом, когда тому было 20 лет, и вспоминал о нем: «Нахмурив густые брови, чуть прищурив глаза, он уверенно читал стихи, подчеркивая ритм энергичным движением худой руки, сжатой в кулак».

Какие стихи читал Коган? Может быть, эти? —

Поэт, мечтатель, хиромант
Я по ладоням нагадал
Ночных фиалок аромат
И эту нежность на года...

Или, наверное, другое – стихотворение «Гроза» (1936) с концовкой-вызовом:

Я с детства не любил овал,
Я с детства угол рисовал!

Современники Павла вспоминают его, сухощавого и угловатого юношу, удивительно жизнелюбивого и страстного в своих жестах и суждениях. Его глубоко запавшие каре-зеленые глаза постоянно вспыхивали дерзостными огоньками.

Осенью 1938-го к мэтру, к Сельвинскому, пришла троица поэтических мушкетеров – Павел Коган, Сергей Наровчатов и Давид Самойлов. «Пили чай с сушками и разговаривали до поздней ночи. Илья Львович признал нас поэтами» (Д. Самойлов).

Поэтом-то Сельвинский назвал Когана, но ведь он ни одного стихотворения при жизни не напечатал. Он читал только свои стихи друзьям и товарищам, и они их многие знали наизусть. А «Бригантина», положенная на музыку другом Павла Жорой Лепским, пользовалась огромной популярностью.

И в беде, и в радости, и в горе
Только чуточку прищурь глаза —
В флибустьерском дальнем синем море
Бригантина подымает паруса...

...Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза...
В флибустьерском дальнем синем море
Бригантина подымает паруса.