6fe33687fe1e42e8f005473e4c927e62

Элиза принялась медленно перебирать газетные вырезки, ее взгляд привычно скользил по знакомым строкам. Впрочем, в этом не было необходимости: за эти месяцы она выучила их наизусть. Сколько раз она перечитывала эти строки, наслаждаясь той грязью, которую без устали выливали театральные критики и репортеры светских колонок на любимицу публики, радуясь каждому ядовитому слову, отпущенному ими в адрес этой презренной и ненавистной богини театральных подмостков. Их сочащиеся злобой и завистливым ядом едкие комментарии целительным бальзамом проливались на кипящую ненавистью и презрением душу Элизы, успокаивая боль и смятение, вселяя в нее уверенность, что справедливость все же восторжествует и победа в этой извечной женской войне, пусть не такой глобальной, пусть невидимой, но не ставшей от этого менее жестокой, кровавой и яростной, в конце концов останется за ней. Ведь в эту минуту в своих руках она держала оружие, которого не было у ее соперницы. Очень грозное оружие, которое давало ей возможность с легкостью расправиться с этой ничтожной актриской, возомнившей о себе невесть что и осмелившейся встать у нее на пути. Оружие, которое давало ей, Элизе, возможность навсегда вывести Шанталь из игры. Нет, даже не так! Пинком выбросить ее из своей жизни, уничтожить в любую минуту, как только она, Элиза, того пожелает! Уничтожить раз и навсегда!!! О, да, она наслаждалась, читая эти старые, пожелтевшие от времени заметки о событиях, происходивших в Париже два года назад. Наслаждалась каждой строчкой, каждым словом, каждой буквой. И ее радость становилась еще сильнее, когда она представляла себе лицо своего дорогого дядюшки в тот момент, когда он будет это читать. Как он будет унижен и раздавлен, узнав, что женщина, к ногам которой он бросил все, что у него было, запятнав свое благородное имя недостойной связью с актрисой, на самом деле оказалась всего лишь обычной дешевкой, торгующей своей благосклонностью направо и налево и готовой отдаться любому, у кого достаточно денег, чтобы заплатить ей. Она представляла его ярость, когда он узнает, что все, что его связывало с этой жалкой ничтожной женщиной, было всего лишь химерой, иллюзией, обманом, тонкой, холодной, расчетливой игрой интриганки, которая всего лишь ловко водила его за нос, как и десятки других мужчин, что были до него, а, быть может, есть и сейчас. Когда он узнает, что был не единственным, а одним из многих. Мужчины такого не прощают, а уж честный, открытый, благородный Альберт Эндри тем более не сможет простить. Она представляла, с каким гневом и отвращением он отвернется от этой презренной дряни, как навсегда вычеркнет ее из своей жизни, позабыв даже само это имя – Шанталь. Она представляла себе это так живо и ясно, словно видела это собственными глазами, словно все это уже произошло... Впрочем, она не сомневалась, что именно так все и будет, стоит лишь дорогому дядюшке Уильяму увидеть эти газетные заметки. И вот тогда она, Элиза, вступит в игру и без труда займет то место, которое уже давно должно было принадлежать ей. Ее драгоценный дядюшка, сам того не подозревая, своими собственными руками устранит все препятствия, так неожиданно и неприятно вставшие у нее на пути, и ей останется лишь пройти неторопливой, исполненной достоинства походкой по освободившейся дороге, ведущей прямиком к желанной цели, и получить то, чего она так долго и страстно желала. Это она станет богатой, знатной, уважаемой и любимой всеми леди Эндри, а Шанталь канет во мраке прошлого, и высший свет Чикаго быстро забудет за ней, как забыл многих, кто был до нее. Шанталь уйдет, а она, Элиза, останется. Единственная и неповторимая, достойная всего самого лучшего, что только есть на этой земле. Настоящая леди. Леди Элиза Эндри. И тогда все, кто оскорблял ее своим пренебрежением и насмешками все эти годы, горько пожалеют о содеянном. Уж она-то позаботится, чтобы все они отправились вслед за Шанталь и стерлись из памяти окружающих. И тогда она забудет о них... Навсегда! И в первую очередь о ничтожной низкопробной актриске Шанталь и наглой нищей выскочке из дома Пони Кендис Уайт. Но Элиза не спешила нанести этот последний, решающий удар, выжидая подходящего момента. Лед, по которому она ступала, был слишком тонок и ненадежен, к тому же, она тоже многим рисковала в этой игре, поэтому действовать следовало осторожно, взвешенно и обдуманно. Да и интуиция подсказывала ей, что спешить не следует. Но, судя по всему, долгожданный момент настал. Ждать больше не имело смысла.