6fe33687fe1e42e8f005473e4c927e62

- Прошу прощения, я отвлекся, – пробормотал он, лихорадочно придумывая объяснение затянувшемуся молчанию. – Мне неожиданно пришла в голову хорошая мысль по одному деловому проекту, которым я планирую заняться. Все, что ты рассказала, весьма любопытно, хотя, на мой взгляд, не так уж и важно. В конце концов, какая разница, что и с кем было у Шанталь в Париже и что заставило ее покинуть Францию? – Альберт мысленно поаплодировал себе за невозмутимость и небрежность, почти скуку, которые прозвучали в его голосе, хотя это наигранное спокойствие стоило ему немалых усилий. – К тому же, мне кажется, даже если бы ее здешние поклонники знали о ней все, что ты мне только что рассказала, если бы они прочли все эти газеты или даже были бы непосредственными свидетелями ее прошлых похождений, то это ничего не изменило бы. Они бы точно также, как сейчас, преследовали ее, присылали цветы и подарки, добивались внимания. Хотя нет. Наоборот, – строгие, выверенные фразы, произносимые ровным бесстрастным голосом, следовали одна за другой, но каждая последующая фраза давалась Альберту труднее, чем предыдущая. – Они были бы еще настойчивее, ведь узнай они все это – и Шанталь не казалась бы им такой уж гордой и неприступной. Быть может, именно поэтому она скрывает свое прошлое. Хотя кто, собственно, сказал, что она его скрывает? Скорее, просто не выставляет на всеобщее обозрение. Не размахивает им, словно флагом. И это понятно. С другой стороны, как ты говоришь, ее скандальное прошлое в подробностях описано в парижских газетах. Сегодня на них случайно наткнулась ты, а завтра это может оказаться кто-нибудь еще. Удивительно, что вездесущие местные журналисты еще не раскопали все это и не сделали очередную громкую сенсацию. Это как раз в их стиле. Впрочем, думаю, в ближайшем будущем они исправят это досадное упущение. Но… Какое все это имеет значение здесь и сейчас? А самое главное, какое все это имеет отношение ко мне? – наконец жестко подытожил Альберт, тщательно следя, чтобы его голос звучали ровно, твердо и безразлично, боясь неосторожным словом или выражением лица выдать ту бурю эмоций, что бушевали в эту минуту в его душе. Ему стоило немалого труда держать себя в руках. – Она всего лишь актриса. Одна из многих. Быть может, более талантливая и красивая, чем прочие, но всего лишь актриса.

- О, я и не думала, – растерянно пробормотала совершенно сбитая с толку его спокойствием и хладнокровными рассуждениями Элиза. – Рассказывая о прошлом Шанталь, я вовсе не имела в виду, что вы как-то связаны с этой женщиной. Но я рада, что мы заговорили об этом. Думаю, не ошибусь, если скажу, что она пыталась привлечь ваше внимание. А если и нет, то наверняка попытается это сделать. Вы молоды, красивы, богаты, к тому же, являетесь главой одной из известнейших семей в Чикаго. То есть, как раз соответствуете тем критериям, по которым она, судя по всему, выбирает своих жертв. Но я надеюсь, вы достаточно проницательны, чтобы не поддаться на ее лживые уловки. Особенно теперь, когда вы знаете, что она из себя представляет. Как известно, кто предупрежден, тот вооружен. Мне бы не хотелось, чтобы вы оказались замешаны в какую-нибудь грязную историю, а рядом с именем Эндри упоминалось имя женщины, имеющей такую репутацию. Нашей семье достаточно вульгарных выходок Нила и его позорной смерти. Слава Богу, никто даже не догадывается о том, что произошло на самом деле. Но еще одного скандала мы просто не переживем. Мама до сих пор никак не может прийти в себя, бабушка Элрой тоже все еще не оправилась от стыда и потрясения, да и я, каждый раз бывая в обществе, испытываю страх и неловкость. Да, пока нам удается скрывать, что Нил был осужден за убийство какого-то грязного оборванца в портовой таверне и умер в тюрьме, но что, если кто-то вдруг узнает правду? Вот так же, совершенно случайно. Для Эндри и О’Коннелов, возможно, это и не будет иметь такого уж большого значения – в конце концов, хотя мы тесно общаемся, но состоим в дальнем родстве. Мне же и маме придется гораздо труднее. Но если в скандале окажется замешан кто-нибудь из семьи Эндри, то это будет конец для всех. Нас не примут ни в одном приличном доме. Мы станем изгоями. Все. Навсегда. Бабушка не переживет этого, не говоря уж обо мне, маме и всех остальных. Мы все этого не переживем. Только не после того, что произошло с Нилом. Поэтому я рада, что мы заговорили о Шанталь и я рассказала вам все это. Надеюсь, вы будете осторожны и не допустите, чтобы о вас говорили, как о следующей жертве коварства этой театралки. Вот и все, что я имела в виду. Только это – и ничего более.