6fe33687fe1e42e8f005473e4c927e62

- Было бы любопытно почитать их. Как правило, в газетах пишут не только светские сплетни, но и массу всего другого, – Альберт на ходу придумывал более-менее правдоподобное объяснение своей «неожиданной» просьбе. – Эндрю Дилман – не единственный, кто имеет деловые интересы в Европе. Мои поверенные уже давно предлагают мне вложить деньги в некоторые тамошние предприятия, в том числе, расположенные во Франции. Да и Арчибальд не так давно предлагал мне несколько интересных инвестиционных проектов в Европе. Однако, прежде чем очертя голову вкладывать туда деньги, полагаю, было бы неплохо узнать, что там к чему. Да и вообще, что там происходит на протяжении последних лет.

Все это, конечно же, было полнейшей чушью. Последние четыре года Европа была охвачена огнем войны, в результате чего экономика и торговля многих стран были почти полностью парализованы. Часть предприятий были разорены, большинство находилась на грани краха, а потому о каких-либо выгодных инвестиционных проектах во Франции не могло быть и речи, и Альберт это прекрасно знал. Он испытывал неловкость, почти стыд, за свою неуклюжую и, с его точки зрения, откровенную и наглую ложь, но искать более приемлемый выход из сложившейся ситуации у него не было ни времени, ни возможности. Однако, Элиза, как и следовало ожидать, не разбиралась ни в экономике, ни в политике, и уж точно была далека от тонкостей инвестиционного дела, а потому все ее подозрения о возможных личных причинах столь странной просьбы были мгновенно развеяны этим безупречно логичным, на ее взгляд, объяснением. Тем не менее, она не могла допустить, чтобы кто-то счел ее глупой или несведущей в каком-либо вопросе, пусть даже в таком совершенно не свойственным женщине, а потому постаралась придать своему лицу выражение глубокой осведомленности.

- Понимаю, – произнесла она таким тоном, словно прекрасно знала, о чем идет речь. – Как я сразу об этом не подумала! Разумеется, возьмите. В конце концов, я могу их вернуть Дэйзи и потом. Кроме того, мы все равно планировали пойти на прогулку, а папка только мешала бы. Она довольно тяжелая.

Неторопливым, точно рассчитанным движением, исполненным грации и изящества, она протянула папку Альберту.

- Прекрасно, – в тон ей ответил тот, с трудом скрывая охватившее его радость и облегчение. Но взяв папку, он лишь мельком взглянул на нее и тут же небрежно отложил в сторону. – Я верну их тебе, когда прочитаю. Сейчас у меня есть более важные дела, – эта фраза прозвучала одновременно как извинение и как весьма прозрачный намек.

Поняв это, Элиза поспешила закончить затянувшийся и если не неудавшийся, то явно прошедший не так, как она планировала, разговор.

- Как пожелаете, – мягко и безукоризненно вежливо произнесла она. – А теперь прошу прощения, но мне пора. Я и так слишком задержалась. Дэйзи, должно быть, уже гадает, где я и не случилось ли со мной чего-нибудь. Еще поднимет панику на весь город. Она – прекрасная подруга, но такая чувствительная и так беспокоится обо мне! К тому же, подобное опоздание – непростительная грубость и может обидеть ее. Мне бы этого не хотелось, а значит, следует поспешить, – Элиза поднялась, аккуратно расправила складки платья и, поправив выбившуюся из-под шляпки медную прядку, направилась к двери. У самого порога она обернулась и на прощание еще раз одарила Альберта одной из своих тщательно отрепетированных обольстительных улыбок. – До свидания, дядюшка.

Альберт недовольно поморщился.

- Элиза, я же просил не называть меня дядюшкой.

- О, прошу прощения. Никак не могу привыкнуть называть вас по имени. До свидания… – Элиза искусно выдержала паузу, которая должна была означать заминку неловкости, – …Альберт, – наконец мягко закончила она глубоким бархатным голосом, представляющим некую смесь загадочности, интимности и скрытой ласки.

Однако эта хитрая уловка, как и все предыдущие, осталась незамеченной тем, кому она предназначалась.

- До свидания, Элиза, – так же безукоризненно вежливо попрощался Альберт и, опустив голову, снова погрузился в изучение отчета, который читал до ее прихода.

Выйдя из кабинета, Элиза аккуратно прикрыла за собой дверь и, миновав небольшой коридор, вышла на улицу. Все прошло совсем не так, как она планировала. Она ожидала, что ее известие вызовет бурю эмоций у дядюшки: его поведение во время и после спектакля со всей очевидностью свидетельствовало о том, что он заинтересовался не игрой, но собственной персоной исполнительницы главной роли. Однако Альберт отреагировал на ее сенсационное сообщение о скандальном прошлом его мистрессы с совершенно необъяснимым равнодушием, проявив не более чем вежливое любопытство, словно эта женщина действительно для него ничего не значила. Это невольно вернуло ее к мысли о том, что, возможно, объект ее желаний увлечен вовсе не этой жалкой актрисой, а кем-то еще.