725 дней во льдах Арктики. Австро-венгерская полярная экспедиция 1871–1874 гг.

28 октября. Сегодня солнце распрощалось с нами. Только верхней частью диска выглянуло оно над горизонтом и послало нам свои мягкие лучи, похожие на утешающий взгляд уходящего друга. Угольный дом готов. Нигде в мире нет менее надежного жилища. Буря может снести дощатую крышу, возвратившееся солнце растопит законопаченные снегом щели, случайный огонь может охватить и уничтожить стены домика, он может утонуть при сжатии льда. 2 ч дня. Вокруг нас скрипит разломанный и громоздящийся лед, наша льдина немного поворачивается, скоро наступит сжатие.

Начало полярной ночи. Октябрь 1872 г.

29 октября. Ночью был шорох во льду, который нас, правда, не встревожил. Солнца уже нет, остался только розоватый свет на полуденном небе.

30 октября (−24°). В 3 ч 30 мин утра раздался страшный треск. Мы соскочили с коек и скоро стояли, как всегда, одетые, на палубе с имуществом в руках. Образовались новые трещины, и лед быстро раздвигался. Две шлюпки и угольный домик отделились от нас валом наторошенного льда. В небольшую полынью сел чистик и был нами подстрелен. Это первая птица за долгое время[50]. Потом опять тишина. Но она уже не дает успокоения. Самый незначительный звук на палубе, каждое падение предмета пугает нас. В полдень, когда мы сидели за едой, послышался снова треск, перешедший в дикое уханье в самом корпусе корабля. Шипенье во льду было настолько сильное, что было слышно даже в каюте, и казалось, что все Ледовитое море через минуту превратится в сплошной кипящий котел. Все трещины выделяют густые пары. Почти каждая ночь проходит без сна. Ко всему привыкает человек, но к этим ежедневным ужасам и бесконечному повторению вопроса о том, когда же все кончится, мы не могли привыкнуть.

Один из нас очень справедливо заметил сегодня: «Я прекрасно понимаю, что при продолжительном повторении неожиданных угроз жизни можно сойти с ума». Опасности нас не страшат: «расставаться не трудно, когда не знаешь, с чем расстаешься». Но наше положение гораздо хуже, потому что мы находимся под постоянной угрозой гибели и не знаем, когда это случится: сегодня, завтра или через год. Еще больше, чем опасность, нас угнетает плен, потому что в опасности даже слабые оказываются сильными при том условии, что они могут дать хотя бы пассивный отпор. Подняться с койки, схватить ружье и мешок и выбежать на палубу стало механическим действием. Наклонившись над бортом, мы разглядываем с дрожащего, трепещущего судна, как переваливаются льдины. Ночью, неподвижно лежа, мы вслушиваемся во все возрастающий рев льда, в грохот напирающей стихии.

, 31 октября. Прекрасная погода. Лед возле корабля относительно спокоен. Сделал господину лейтенанту [Вайпрехту] еще пару валенок.

Иоганн Галлер

Полярная ночь

Потонул вечный источник света. Шаль, сотканная из теней, легла на воздух и лед. Еще блестели и горели по краям барашки в желтом полукруге над горизонтом. Они несмело проплывали в пространстве, а на смену им от горизонта до стально-синего зенита потянулись длинные тучи. Вскоре наступила долгая ночь. В глубокой тени осталось Ледовитое море, резкой чертой отделенное от сумеречного неба.

Уже в начале ноября нас окружили глубокие сумерки. Сказочная красота окружающего скрашивала нам одиночество. Побелевшие от мороза ванты корабля вырисовывались, как привидение, на фоне серо-синего неба. Тысячекратно раздробленный лед, покрытый белым снегом, был чист, как алебастр. Еще было видно, как на юге поднимался в полдень морозный пар из новообразовавшихся полыней и трещин; лиловой лентой уходил он вверх и исчезал в карминовой полосе неба.

Все приготовления к зимовке были закончены. Лейтенант Вайпрехт велел снять марсовые стеньги для уменьшения площади сопротивления ветру. Только единичные паруса были оставлены на месте, чтобы в случае неожиданного освобождения судна оно сохранило хотя бы отчасти свободу движения. Растянутую над верхней палубой парусиновую крышу мы не могли, к сожалению, продолжить на кормовую часть корабля, потому что постоянная готовность ко всяким случайностям требовала, чтобы корма оставалась открытой. Здесь лежал в полном порядке весь спасательный материал: провизия, боевые припасы, палатки, нарты и проч. Судно было окружено мощным валом из снега и льда. Этот вал приходилось постоянно исправлять после сжатий. Снег постепенно засыпал палубу толстым слоем. Покров этот способствовал сохранению тепла на корабле. Из-за нашей отдаленности от земли мы не смогли предварительно покрыть палубу слоем песка, что воспрепятствовало бы подтаиванию снега под действием судового тепла.