8 ключей к целостности, наполненной надеждой. Инструменты для исцеления от душевных ран

В своей увлекательной книге The Alphabet Versus the Goddess («Алфавит против богини») д-р Леонард Шлейн отмечает, что изобретение письменности «переформатировало» человеческий мозг, а это, в свою очередь, привело к колоссальным изменениям в истории, религии и прежде всего в гендерных отношениях – между мужчиной и женщиной. Доктор Шлейн говорит нам, что дописьменные культуры основывались главным образом на целостных моделях правого полушария мозга, почитающих Богиню, образы матери и женские ценности. Письменность же подтолкнула культуры к развитию линейного левополушарного мышления, и этот сдвиг нарушил равновесие между мужчинами и женщинами, положив начало упадку женского начала и установив патриархальное правление. Шлейн исследовал иудейскую, греческую, христианскую и мусульманскую культуру, сравнив устные (женские, правополушарные) уроки Сократа, Будды и Иисуса с мужскими символами веры, которые развились, когда их речи были записаны. Он отмечает, что в эпоху устных знаний образ Божественной Матери появлялся повсюду в храмах, общинах и домах, однако ее хоть и видели, но не слышали[26].

Мы также знаем, что Богоматерь «обращалась» к людям, являясь им в разных местах, как это было в Лурде. Вытеснено ли женское начало во тьму бессознательного и вынуждено общаться с нами тонкими методами, которые мы часто не замечаем? Не потерялось ли оно в гуле мощных, громких голосов требовательной и жесткой мужской церковной иерархии и выстроенного с ее помощью внешнего общества? Может ли женское начало быть той невидимой психической силой, которая помогла бы наконец разоблачить жестокое обращение с невинными детьми? Ведь Дева Мария хорошо известна своей любовью к детям, и то, что проступки кардинала Лоу получили широкую огласку, создало зияющую трещину в, казалось бы, непробиваемой броне католической церкви. В конце концов вниманию общественности были представлены несомненные факты[27].

Отличительным и сильным элементом патриархата было неуважение к женскому влиянию. К сожалению, отделившись от женского начала, человечество отказалось и от важной составляющей собственной природы. Истину можно отвергнуть и скрыть, но нельзя уничтожить; женственность не перестала существовать, она просто скрылась за невидимой, неуловимой (а иногда и весьма реальной) завесой. Великая Мать могла хранить молчание, но всегда весомо присутствовала. И время ее возвращения явно приближается.

Возвращение к Матери

В июне 2006 года я посетила семинар Divine Feminine («Божественной Женственности»), организованный всемирно известными устроительницами Кэролайн Мьюир[28] и доктором Джоан Хартфилд[29]. Обычно при организации и проведении таких семинаров я выступала больше не как участник, полностью погруженный в действо, а как человек, помогающий другим освоиться. На этот раз все было по-другому. Обнаружив родство душ именно с этой группой женщин, я спонтанно предложила спеть песню, воспевающую имена Богини, – и нежная мелодия свободно полилась через меня, причем я не испытывала ни малейшей сдержанности или застенчивости.

Жестокие раны, полученные в детстве, давно проанализированы и хранятся в самом нижнем ящике моего внутреннего мира. Я редко делюсь ужасными подробностями своей травмы. Чувствую, что другим такое бремя не вынести. И просто даю своему внутреннему ребенку возможность время от времени погоревать. Я знаю, что уделяла и ранам, и исцелению все внимание, в котором они нуждаются. Я не стыжусь. Не спрашиваю, почему я, а вместо этого испытываю странное принятие, ощущая более глубокий смысл, более глубокую цель. Мое прошлое – оно было мне дано, и воспоминания о нем останутся со мною. Я понимаю и принимаю это.

В этом женском собрании мы делимся друг с другом нежностью и заботой. В нашем священном пространстве безопасно просто «быть». Не нужно испытывать удовольствие или боль. Достаточно лишь отдавать и принимать – каждая создает сосуд безусловной любви для других и сама пребывает в аналогичном сосуде любви и поддержки подруг. Я видела преобразующую силу этого открытого космоса.

Удивительно, но слезы душат меня и в горле встает комок, когда я пытаюсь заявить, что готова к безмерной радости, любви. Я заслужила это. Это мое. Я действительно думаю, что верю в это, но все-таки что-то не дает мне радоваться безудержно, безоглядно, всецело предаться радости. Я могу осмыслить, но не могу воплотить это неуловимое чувство. И любовь, ну ладно… настоящая любовь все еще кажется мне недосягаемой.