813

Тюрьма Санте выстроена по системе лучеиспускания. В центре основной части – круглая площадка, к которой все коридоры сходятся таким образом, что ни один заключенный не может выйти из камеры, чтобы его сразу же не заметили надсмотрщики на своем посту в стеклянной кабине, занимающей середину этой площадки.

Посетителя тюрьмы удивляет прежде всего то, что ему поминутно встречаются заключенные без сопровождения, которые передвигаются так, будто они свободны. В действительности, чтобы пройти от одной точки до другой, например, от своей камеры к тюремной машине, которая ожидает их во дворе для доставки во Дворец правосудия, то есть в следственный отдел, арестанты преодолевают прямые линии, каждая из которых заканчивается дверью. Дверь им открывает охранник, единственная обязанность которого – следить за двумя прямыми линиями, которые эта дверь контролирует.

И таким образом заключенные, на вид свободные, отправляются от двери к двери, от одного зоркого глаза к другому, словно тюки, передающиеся из рук в руки.

Снаружи солдаты муниципальной гвардии получают «объект» и помещают его в один из отсеков «черного ворона».

Таков обычай.

В отношении Люпена дело обстояло иначе.

Поостереглись этой прогулки по коридорам. Поостереглись тюремного фургона. Поостереглись всего.

Господин Вебер явился самолично в сопровождении дюжины полицейских – своих лучших агентов, отборных, вооруженных до зубов, – забрал опасного арестанта на пороге его камеры и препроводил в фиакр, кучером которого был один из проверенных людей. Справа и слева, спереди и сзади бежали рысью солдаты муниципальной гвардии.

– Браво! – воскликнул Люпен. – Мне оказывают внимание, которое мне льстит. Почетный караул. Черт возьми, Вебер, у тебя есть представление о субординации. Ты не забываешь о своем долге по отношению к твоему непосредственному начальнику. – И, хлопнув того по плечу, добавил: – Вебер, я собираюсь подать в отставку. И своим преемником назначу тебя.

– Это почти уже осуществилось, – сказал Вебер.

– Какая хорошая новость! А я беспокоился насчет своего побега. Теперь я спокоен. Как только Вебер станет начальником служб Уголовной полиции…

Господин Вебер не принял вызова. В сущности, перед лицом своего противника он испытывал странное и сложное чувство, сотканное из страха, которое внушал ему Люпен, почтительности, которую он питал к князю Сернину, и благоговейного восхищения, которое он всегда выражал господину Ленорману. И все это было смешано со злобой, завистью и удовлетворенной ненавистью.

Они прибыли во Дворец правосудия. Внизу, у «Мышеловки» дожидались агенты Уголовной полиции, среди которых Вебер с радостью увидел двух своих лучших, ближайших помощников, братьев Дудвиль.

– Господин Формери на месте?

– Да, шеф, господин следователь у себя в кабинете.

Господин Вебер поднялся по лестнице, за ним шел Люпен в сопровождении Дудвилей.

– Женевьева? – шепнул арестант.

– Спасена…

– Где она?

– У своей бабушки.

– Госпожа Кессельбах?

– В Париже, в отеле «Бристоль».

– Сюзанна?

– Исчезла.

– Стейнвег?

– Мы ничего не знаем.

– Вилла Дюпон под охраной?

– Да.

– Утренняя пресса хорошая?

– Отличная.

– Прекрасно. Вот инструкции, как писать мне.

Они подходили к внутреннему коридору второго этажа. Люпен сунул в руку одного из братьев крохотный бумажный шарик.

Когда Люпен в сопровождении помощника начальника полиции вошел в кабинет господина Формери, тот произнес прелестную фразу:

– А-а! Вот и вы! Я не сомневался, что рано или поздно мы вас поймаем.

– Я тоже не сомневался, господин следователь, – сказал Люпен, – и я рад, что именно вас выбрала судьба, чтобы воздать справедливость честному человеку, каковым я являюсь.

«Он смеется надо мной», – подумал господин Формери.

И таким же насмешливо-серьезным тоном ответил:

– Честный человек, каковым вы являетесь, сударь, должен теперь объясниться относительно трехсот сорока четырех дел воровства, взлома, мошенничества, подделки, шантажа, хранения краденого и так далее. Трехсот сорока четырех!

– Неужели? Всего-то? – воскликнул Люпен. – Какой стыд!

– Честный человек, каковым вы являетесь, должен дать свои объяснения относительно убийства господина Альтенхайма.

– Это что-то новенькое. Идея ваша, господин следователь?

– Именно так.

– Ну и ну! По правде говоря, вы делаете успехи, господин Формери.

– Положение, в каком вас застали, не оставляет по этому поводу никаких сомнений.

– Никаких, вот только позволю себе задать вам один вопрос: от какой раны скончался Альтенхайм?

– От удара в горло ножом.

– И где этот нож?

– Его не нашли.

– Почему же его не нашли, если убийца – я и меня застали возле человека, которого я вроде бы убил?

– И кто же, по-вашему, убийца?..

– Не кто иной, как тот, кто зарезал господина Кессельбаха, Шапмана и так далее. Характер раны – убедительное тому доказательство.

– Каким образом он ускользнул?

– Через люк, который вы обнаружите в том же помещении, где произошла драма.

Господин Формери хитро улыбнулся:

– Как же так случилось, что вы не последовали этому спасительному примеру?