900 дней. Блокада Ленинграда

Центром обороны Ленинграда был Смольный, крупный ансамбль, расположенный, как и Зимний дворец, на берегу Невы. С ленинских времен там размещалось руководство партии. Давно уже Смольный, а не Генеральный штаб являлся руководящим военным центром. Здесь Жданов день и ночь работал, жил. Бесконечные дни, бессонные ночи… Все меньше подтянутости в его расслабленной фигуре; он все больше курил; на письменном столе валялись, накапливаясь, пустые пачки «Беломора» и «Памира», помощники их убирали.

В подвалах Смольного располагался огромный командный пункт. Там у длинного стола был центр связи, мужчины и женщины в военной форме сидели у телеграфных аппаратов Бодо, передавая приказы и сообщения во все концы фронта. Здесь была совершенно секретная линия ВЧ, соединяющая Ленинград с Москвой. И здесь, когда объявлялась воздушная тревога, работали Жданов и весь верхний эшелон ленинградского партийного, правительственного и военного руководства.

Смольный усиленно охранялся. На соседних зданиях и в окружающих парках установили зенитные орудия. Лабиринты траншей, пулеметные гнезда вокруг Смольного. Четыре танка охраняли вход, поблизости у набережной Невы – катер, оснащенный артиллерийским вооружением.

Во время тяжелых воздушных налетов прямых попаданий в Смольный не было, однако начиная с 8 сентября в его окрестностях падало много бомб, весом от 250 до 500 кг. Были прямые попадания в водонапорную башню и Крестьянский двор, лишь в 90 метрах от главного здания Смольного.

Большую часть времени Жданов работал в своем кабинете на третьем этаже. Кабинет находился в правом крыле здания, это было удобно, потому что кабинеты сподвижников Жданова, остальных секретарей ленинградской партийной организации, находились там же. А этажом ниже располагались штаб Ленинградского фронта и кабинеты штабных сотрудников; рядом с центральной лестницей – кабинет командующего фронтом, где проводились заседания Военного совета.

Позади стола Жданова на стене висел портрет Сталина, слева – Маркса и Энгельса. Этим исчерпывалось украшение кабинета. К письменному столу был приставлен длинный стол, покрытый красным сукном, заваленный картами, папками для бумаг. Светло-коричневые и темно-каштановые папки с бумагами, перевязанные толстыми лиловыми шнурками, – повседневная трудовая ноша советского бюрократа.

Из немногих постоянных предметов на столе – письменный прибор из уральского самоцвета, отделанный сталью, подарок рабочих Кировского завода. С одной стороны стола – книжная полка со стеклянными дверцами, аккуратно покрытая зеленым сукном, а в ней – груды папок.

Здесь он работал час за часом, день за днем. От бесконечного курения обострялась давняя болезнь – астма, он хрипел, кашлял. Военной формы он не носил, хотя имел воинское звание генерал-лейтенанта (как и все высшее партийное руководство), ходил в старой гимнастерке защитного цвета, как было принято у партийных работников с первых лет революции.

Жданов был коренаст, неуклюж. Перехваченная широким поясом на толстой талии, топорщилась складками гимнастерка, слегка вздымаясь на животе. Глубоко запавшие, угольно-темные глаза горели; напряжение испещрило его лицо морщинами, которые резко обострялись, когда он работал ночи напролет. Он редко выходил за пределы Смольного, даже погулять поблизости в пустынных садах, где теперь размещались всевозможные зенитные батареи, полевые радиостанции, воинские грузовики, временные лагерные стоянки, прожекторные части, парки машин связи и командного состава.

В его каштановых волосах с рыжеватым отливом не было и намека на седину. Толстые пальцы сильно изъедены были никотином, хотя сигаретам он предпочитал обыкновенные русские папиросы с длинным картонным мундштуком.

В Смольном были кухни и столовые, но почти всегда Жданов ел только в своем кабинете. Ему приносили еду на подносе, он торопливо ее проглатывал, не отрываясь от работы, или изредка часа в три утра ел, по обыкновению, вместе с одним-двумя главными своими помощниками. Он постоянно пил чай, по русскому обычаю вприкуску, из стакана в серебряном тисненом подстаканнике и по возможности с кусочком лимона.

Ночью в Смольном работа кипела так же, как и днем. Бычевский часто приезжал туда рано утром, в пять утра все кабинеты были заняты, открывались и закрывались двери, деловито носили бумаги из комнаты в комнату курьеры и служащие, входили и выходили военные, звонили телефоны, выстукивали телеграфные ключи в отделе связи. Именно в Смольном Жданов и Ворошилов разрабатывали стратегию обороны Ленинграда.

Именно здесь встречался Жданов с высшим военным руководством, с городскими руководителями, которым он поручал так много мероприятий военного характера. Здесь он выступал перед комсомольцами, на чьи неокрепшие плечи должно было свалиться все больше тягот, и перед партийными активистами, которых в последний момент призовут спасти Ленинград от гибели.

Перспектива, что коммунистов действительно призовут вести в городе тяжелые партизанские бои, отбивая улицу за улицей, дом за домом, комнату за комнатой, становилась все более реальной.