900 дней. Блокада Ленинграда

Но не все советские граждане в Таллине были настроены столь оптимистично. Анатолий Тарасенков унаследовал пост редактора газеты Балтийского флота от удравшего в тыл прежнего редактора, жил в бараках вместе с ротой связистов и потом вспоминал, что все эти люди только и делали, что думали о девушках и гонялись за ними. Один очень серьезный политработник влюбился безумно в Сельму, эстонскую проститутку, встреченную на скамейке в парке Кадриорг. Девушка, маленькая, молоденькая, была нестерпимо скучна, зато, как заметил Тарасенков, очень сексуальна для своих 17–18 лет. У другого связиста был роман с эстонской медсестрой по имени Эльза. Иногда Тарасенков ходил в ресторан «Ром», один или в обществе женщин. И впоследствии, зимой, в умирающем от голода Ленинграде представала в памяти вновь и вновь еда из «Рома» – цветная капуста, жирный борщ, чудесная колбаса, пироги с мясом. А какие были на таллинском рынке красивые цветы и прелестные цветочницы!

Но, как пришлось Тарасенкову отметить, передышка скоро кончилась.

Помощь, которую могла оказать Таллину 8-я армия, была минимальной. Флот подготовил скудно укомплектованные части морской пехоты, которые удерживали в боях немцев до 30 июля на дороге Пярну – Таллин. Дополнительные силы, в том числе строительный батальон и отряды НКВД, были направлены для прикрытия района Палдиски западнее Таллина. В связи с отступлением 8-я армия оказалась немного восточнее Таллина и теперь отходила к Нарве, требуя помощи. В ответ флот послал из Таллина в Кронштадт линейные корабли.

К 8 августа немцы отрезали Таллин от востока и от запада, телефонная связь с Ленинградом была утрачена, адмирал Трибуц и его помощники обдумывали, как выбраться из ловушки.

Вносились различные предложения. Один из участников совещания призвал собрать все силы, какие есть, и постараться прорвать рубежи немцев около Нарвы, но этот план 21 августа был категорически отвергнут Сталиным. Другой вариант, предложенный Н.К. Смирновым, членом Военного совета Балтийского флота, предусматривал переброску войск из Таллина к берегу Финского залива с целью пробиться с боями через финско-германские рубежи к Ленинграду. Но оба плана повлекли бы за собой сложный вывод кораблей и людей через сильно заминированные водные районы под орудийным огнем немцев, под их наблюдением, под бомбежкой. В конце концов, оба плана были отвергнуты Верховным главнокомандованием.

8 августа была захвачена Кунда у Финского залива к востоку от Таллина, и порт был окружен. Его узкие улочки погрузились в мрачную тишину, прерываемую лишь возгласами патрульных и быстрыми шагами морских пехотинцев. Главные подступы к городу покрылись баррикадами.

Поток артиллерийских снарядов обрушился на город, на разноцветные домики у пляжа Пириты, на рыбачьи поселки с их неокрашенными лачугами и сохнувшими сетями.

В гавани 6-дюймовые орудия крейсера «Киров» и 4—5-дюймовые орудия эскадренного миноносца «Ленинград» начали обстреливать снарядами позиции немцев. Когда тяжелые орудия, направляя огонь на фашистов, попадали в цель, из старого порта видны были оранжевые вспышки пламени. Сначала вспышка, затем… одна секунда… две секунды… гром орудия и сразу приглушенный грохот: снаряд разорвался в тылу.

Немцы доставили дальнобойную артиллерию, взяли под прицел военные корабли. В один день, 23 августа, они сбросили на гавань 600 снарядов, а немецкие самолеты бомбили флот, летая на недосягаемой для советских орудий высоте. В Таллине замерла деловая жизнь, никто уже не гулял по улицам. Исчезли таллинские извозчики, остановились трамваи, смолкли громкоговорители, в киосках не появлялись газеты.

Михайловский прошел быстро по Кадриоргу. Рыжие белки не резвились, как прежде, они были голодными, и их никто не кормил. На узких дорожках пустынно и тихо. А на улицах горы мусора, который давно никто не убирал. Исчезли дворники в белых фартуках с метлами и совками. В окне парикмахерской он прочел объявление «Закрыто». Владельцы магазинов на улице Харью закрыли витрины тяжелыми железными щитами. В конце улицы Михайловский услышал стук молотка, это плотник вбивал последние гвозди в деревянный гроб.

А в уютном ресторане «Золотой лев», как прежде, Михайловского каждый вечер любезно встречал толстый, с двумя подбородками метрдотель. Теперь лицо его окаменело, как у египетской мумии.

– Что вам угодно? – спросил он.

– Можно пообедать?

Человек во фраке насмешливо ухмыльнулся:

– Кончилось, все кончилось, достопочтеннейший товарищ…

Молчали заводские гудки, и это создавало ощущение какой-то огромной пустоты. Словно действительно все кончилось.

Оборона города была поручена адмиралу Трибуцу 17 августа[108].