900 дней. Блокада Ленинграда

Сотни раз вел Трофимов судно привычным маршрутом от порта до Кронштадта. Его высадят, и «Рухно» возьмет курс в открытый залив. Задача – провести судно в Морской канал, проходящий через мелкое устье Невы длиной в 24 километра, и, выведя из невидимых морских ворот Ленинграда, лечь на курс.

«Рухно» вошел в узкую бухточку Невы, навстречу шла из Финского залива перегруженная баржа с песком. Песок с берегов Лондона. Пришлось уменьшить скорость, чтобы не потопить баржу.

Выругавшись, Трофимов затем снова увеличил скорость.

В это воскресное утро залив был красив необыкновенно. Десятки белых парусников на горизонте. Всходило солнце, и становилось теплей. Появились зеленые леса Стрельны. «Рухно» миновал первый Сергиевский бакен. Вокруг никаких судов. Трофимов расстегнул воротничок; почувствовав сонливость, опустил голову на руку. От ладони веяло ароматом пеньки, смолы. Запахи моря! Он их любил, собирался было сказать об этом капитану, и вдруг весь мир рухнул перед его глазами. Он потерял сознание, потом, постепенно приходя в себя, обнаружил, что весь залит кровью. Болела голова. Невозможно было понять, что случилось[52]. Все еще ярко сияло солнце, и Стрельна с ее зелеными лесами виднелась на севере. Откуда-то издалека звучал голос: «Всем покинуть судно!» С гудением выходил пар, судно стало тонуть. Вдруг Трофимов осознал, где они находятся. В центре канала! Если «Рухно» тут затонет, Ленинградский порт будет полностью блокирован. Он кинулся на мостик. Только бы работало рулевое управление! Рванул руль – сначала безрезультатно, наконец, медленно качнулся нос корабля, и «Рухно» двинулся к берегу канала. Медленно, очень медленно тащился корабль, постепенно теряя скорость. И медленно тонул. За минуту до того, как вода над кораблем сомкнулась, Трофимов прыгнул. Его подобрала спасательная шлюпка, а «Рухно» затонул у самого края канала.

Высоко на голубом безоблачном небе сияло солнце, но полдень еще не наступил.

В самом начале лета Илья Глазунов, как всегда, поехал с матерью на дачу из огромной квартиры на унылой Петроградской стороне.

Дача находилась к югу от Ленинграда, в лесу, в нескольких километрах от Детского Села. Мальчик любил деревню. Здесь впервые он почувствовал красоту природы, впервые услышал крик петуха, увидел первые сосны и белые облака, лениво плывущие по голубому небу.

Воскресное утро 22 июня было именно таким, которое больше всего любят деревенские мальчишки, – солнце, тепло, безделье. Какая радость – встать, потянуться, побежать по проселочной дороге, ощущая босыми ногами мягкую пыль. Илья с друзьями нашли тихий уголок – старый двор, заваленный дровами и ломаным кирпичом. Там были протянуты бельевые веревки, огромные рубашки и яркие майки развевались на ветру. Вдоль глухой стены в конце двора ходила на привязи коза и щипала молодую травку.

Ребята играли в войну – белые против красных, одни русские против других русских. Остановились перевести дух. Один мальчик поглядел на улицу через щель в стене. На углу собиралась толпа, такая огромная, какой он никогда не видел. Ребятишки помчались со двора на улицу, и в этот момент зазвучал голос из громкоговорителя, подвешенного на телефонном столбе.

А Владимир Ганкевич в это воскресное утро встал рано, это был важный для него день – предстоял матч легкоатлетов между командами Ленинграда и Прибалтики. В ленинградской команде Владимир, лучший спортсмен, уступал только чемпиону, Дмитрию Ионину. Оба должны участвовать в соревнованиях по прыжкам в длину. Владимир был исполнен решимости хорошо выступить.

Он съел легкий завтрак, хлеб и сыр, положил в брезентовую сумку спортивную майку и трусы, вышел из дома около одиннадцати. На остановке, где он садился в автобус, было всего несколько человек, но Владимир не обратил на это внимания, поскольку думал о предстоящей встрече. День обещал быть жарким, уже припекало солнце, но есть надежда, что перед началом игры с залива подует свежий ветерок.

Сойдя у стадиона, он поспешил в раздевалку. Постепенно он начал сознавать: происходит что-то странное. Вокруг не было никого! Неужели он перепутал день? Он оглянулся в растерянности и вдруг услышал быстрые шаги. Это был Костя, младший брат.

«Владимир! – закричал Костя. – Владимир! Новости!»

Елена Скрябина собиралась в это воскресенье вместе с соседкой Ириной Клюевой недалеко, в Пушкин, – проведать больного ребенка. Старший сын Дима и его неразлучный друг Сергей собирались в Петергоф, где некогда Петр и Екатерина выстроили дворец, чтобы затмить Версаль. В этот день откроют фонтаны: знаменитый золотой Самсон и Большой каскад, ниспадающий уступами к берегу Финского залива. Скрябина печатала на машинке, спеша закончить, когда раздался телефонный звонок. Муж звонил с работы. У него есть всего минута – некогда объяснять. Пусть она не выходит из дома и никуда не отпускает Диму. Он повесил трубку. Но Дима ведь уже уехал! Что случилось? Нет ли каких новостей? И она включила радио.