900 дней. Блокада Ленинграда

Еще сутки не прошли с начала войны, а Собенников уже докладывал генерал-полковнику Кузнецову:

«Армия (8-я) беспомощна. У нас нет связи – ни с вами, ни со стрелковыми и механизированными корпусами. Очень прошу, найдите возможность доставить топливо. Все, что от меня зависит, я делаю».

В первые часы войны задачи советских командиров осложнились еще и тем, что наверху царило странное ощущение: «Может быть, это еще не война». Командир 125-й дивизии был в этом отношении не одинок. Генерал Федюнинский, командир 15-го пехотного корпуса, расположенного у Буга, ясно видел, что его начальник, генерал Потапов, командовавший 5-й армией, был «еще не вполне уверен, что нацисты начали войну».

Такое настроение преобладало и в штабе Западного особого военного округа в Минске. Первые сообщения о нападении немцев поступили 21 июня, а генерал армии Д.Г. Павлов был в это время в театре. «Не может быть, – сказал он. – Ерунда!»

Генерал-полковник Леонид Сандалов был начальником штаба 4-й армии, расположенного в Кобрине возле Буга. В ночь с 21 на 22 июня он неоднократно докладывал Павлову о признаках подготовки немцев к нападению. Такая же информация поступала со всех передовых постов, из Брестского гарнизона в том числе. Информация эта направлялась и к Павлову, и в Генеральный штаб в Москву.

В 2 часа ночи из Кобрина и других пунктов пришли донесения, что связь работает с перебоями. Это действовала «пятая колонна».

Павлов все же позвонил в 3 часа 30 минут ночи командиру 4-й армии генерал-майору A.A. Коробкову[61], сказал, что «набег фашистских бандитов» на границе у реки Буг ночью возможен, и велел избегать провокаций – захватить банды, если возможно, однако дальше границы их не преследовать.

Павлов все-таки приказал 42-й дивизии передвигаться на укрепленные позиции, а Коробкову велел объявить всеобщую тревогу.

В пределах часа командующий 3-й армией генерал-лейтенант В.И. Кузнецов связался с Павловым по радио, телефонные линии были повреждены. Он сказал, что немцы наступают широким фронтом, бомбят Гродно. Аналогичная информация поступила из Белостока от генерал-майора К.Д. Голубева, командующего 10-й армией.

Своему заместителю по боевой части генерал-лейтенанту И.В. Болдину Павлов признался: «Трудно понять, что происходит».

В штабе Павлова непрерывно звонил телефон, приходили сообщения о немецких атаках, и наконец позвонил из Москвы нарком обороны Тимошенко, приказал никаких действий против немцев не предпринимать без предварительного согласования с Москвой.

«Товарищ Сталин запретил открывать по немцам артиллерийский огонь», – сказал Тимошенко.

Медленно тянулся день, и путаница росла. Не имея подробных данных о том, что происходит на фронте, генерал Болдин собирался вылететь в Белосток, в штаб 10-й армии. Но аэродром бомбили. Самолетов не было, он решил отправиться на машине (хотя были сообщения о высадке немецких парашютистов) и добрался до штаба 10-й армии вечером в воскресенье. Но 10-я армия, подвергшаяся страшным налетам немецких пикирующих бомбардировщиков, к этому времени из Белостока отступила. «Она уже почти уничтожена», – доложил генерал Голубев.

Невозможно было добраться до передовых частей, а связаться с Павловым, находившимся в Минске, удавалось только случайно.

«Тяжело, Иван Васильевич, очень тяжело, – сказал Болдину генерал Голубев. – Где есть за что уцепиться, мы держимся. Пограничники воюют хорошо, но их осталось мало, а мы им помочь не можем. Это еще только первый день войны. Что будет дальше?»

Прибытие «Красной стрелы»

Шипение пара и последний, замедляющийся оборот колес. Экспресс «Красная стрела» подошел к перрону Ленинградского вокзала. За несколько минут до этого сюда прибыла небольшая группа командиров. Они стояли на платформе, ждали, когда из международного вагона в конце поезда выйдет генерал Мерецков. Было 11 часов 45 минут утра. На вокзале обычная воскресная сутолока.

Всю ночь поезд шел на север, и Мерецков, глубоко встревоженный, почти не спал. В субботу он весь день работал в Наркомате обороны и, как другие его сослуживцы, с растущей тревогой воспринимал сообщения о надвигающейся опасности. Вечером он получил предписание немедленно выехать в Ленинград и в качестве представителя Главного командования осуществить срочную подготовку: нападение немцев может произойти в любое время, возможно, в ближайшие несколько дней.

Немногие из советских командиров так разбирались в современных методах ведения войны, как генерал Мерецков. Он был военным советником во время гражданской войны в Испании вместе с такими людьми, как маршал Родион Малиновский («товарищ Малино»), как маршал артиллерии Н.Н. Воронов, генерал бронетанковых войск А.И. Родимцев («капитан Павлито»), нарком военно-морского флота адмирал Кузнецов, как генералы П.И. Батов, Г.М. Штерн, Д.Г. Павлов. Мерецков, «товарищ Петрович», был поистине творцом важной победы республиканцев под Гвадалахарой.