900 дней. Блокада Ленинграда

Перед самой войной, в первых числах июня, был арестован нарком вооружения Б.Л. Ванников[64] в результате состоявшегося перед этим обсуждения производства оружия, в котором участвовали Сталин, Жданов и Г.И. Кулик, в то время начальник Главного артиллерийского управления. Обсуждение приняло неприятный оборот. Едва избежал ареста и другой крупный советский специалист по вооружению – В.И. Шахурин. Кулик был тесно связан с начальником НКВД Берией. Арест Ванникова произошел по его вине. Командиры Красной армии утверждали, что Кулик часто впадал в заблуждение. Он был, по мнению Ванникова, «некомпетентным и легкомысленным», а по мнению работавшего с ним маршала артиллерии Воронова – «бестолковым». Стиль работы Кулика назывался «тюрьма или медаль». Если подчиненный угодил, его награждают; если нет – отправляют в тюрьму. Создатели лучших советских танков, 60-тонных КВ, предложили снабдить машину дизелем, но Кулик создавал бесконечные проволочки. Генерал Д.Г. Павлов (которого ждал в ближайшем будущем расстрел за поражение советской армии на Западном фронте) наблюдал действия танков в Испании и предупреждал, что танк, работающий на бензине, – это не что иное, как «горящий факел». Тогда конструкторы на свой страх и риск стали продолжать работу над машиной с дизельным двигателем.

От этих трагических событий пострадали не только командиры. Полковник Д.А. Морозов, служивший на востоке в 1938 году, вспоминал потом, как он однажды, идя в центральный продовольственный магазин, встретил жену генерала Дегтярева[65] в слезах. «Что случилось?» – спросил Морозов и услышал в ответ: «Они ничего не хотят мне продавать». Несколько дней назад ее мужа арестовали как «врага народа». Морозов пошел с ней в магазин, купил еду, какую она просила. И услыхал шепот продавца: «Еще один идет. Его следующим возьмут».

А теперь, как хорошо понимал Мерецков, советская армия стояла перед решающим испытанием.

Смешно было бы утверждать, что события последних двух-трех лет на нее не повлияли и не повлияют в дальнейшем. Цвет военных кадров, лучшие, опытнейшие командиры, уничтожены. Сознанию остальных нанесен такой ущерб, что на выздоровление уйдут годы, если это поколение действительно может когда-нибудь выздороветь.

Немногие знали Красную армию так, как знал ее русский писатель Константин Симонов. Он говорил много лет спустя после этих трагических событий, что действия советской армии против немцев в период Второй мировой войны надо рассматривать сквозь «призму трагедии 1937–1938 годов».

«Дело не только в том, что в эти годы мы потеряли плеяду крупных военных руководителей, – писал Симонов, – но и в том, что сотни, тысячи честных людей из высшего и среднего командного состава были репрессированы.

Дело в настроении людей, оставшихся служить в армии, в силе того удара, который им был нанесен. В начале войны этот процесс не закончился, он продолжался.

В труднейшее время оказалось, что перевооружение армии не завершено, и в период не менее трудный ее моральные ценности, уверенность, дисциплину после губительных событий 1937–1938 годов полностью восстановить не удалось».

Неудивительно, что теперь Мерецков думал о своих замученных товарищах и о том, как много они могли бы дать советской армии.

И не только об этом он думал. Ленинград был нерасторжимо связан с его собственной судьбой. В 1938 году он командовал Ленинградским военным округом, оставался на этом посту до начала войны с Финляндией 30 ноября 1939 года. Заставить финнов пойти на уступки – эта задача с самого начала войны была возложена на его плечи, на ударную мощь его 7-й армии.

Начало войны с финнами было для русских неудачным – и для Мерецкова тоже. Не совсем по его вине. Подробные планы Финской кампании вначале составил начальник Генерального штаба маршал Борис Шапошников. В планах тщательно были учтены возможности Советского Союза, мощь линии Маннергейма, боевой потенциал финской армии. Шапошников правильно рассчитал, что Красная армия встретит сильное, упорное сопротивление со стороны финнов, что потребуется широкое наступление.

Но Сталин пришел в ярость, когда Шапошников представил свой план Высшему военному совету. По его мнению, Шапошников недооценил Красную армию и переоценил финнов.

План Шапошникова отклонили, а Ленинградскому военному округу, который возглавлял Мерецков, поручили составить новый. Сталин, может быть по совету Жданова, решил создать финское правительство в изгнании во главе со старым русско-финским коммунистом Отто Куусиненом. Сталин был уверен, что демонстрация силы русских пограничных войск и пропаганда финского «освободительного» движения поставит финнов на колени. Что думал Мерецков, неизвестно. Ему дали 2–3 дня на составление плана и приказали начать военные действия.