99 дней

– Даже не думай, – говорю ей, подняв руку. Она стоит в шлепках в дверях, ведущих в кабинет. Понятия не имею, сколько там пробыла, но выражение ее лица говорит о том, что достаточно долго. – Все в порядке.

– Я ничего не собиралась говорить, – отвечает Тесс, и я чувствую, что она не шутит, что, вероятно, унесет этот разговор в могилу. Она кивком показывает на Сашу, которая пересекает лобби, чтобы занять место за стойкой. – Собиралась на перерыв. Не хочешь прогуляться?

Открываю рот, чтобы отказаться, и тут же закрываю.

– Я… конечно.

Мы выходим на заднее крыльцо и спускаемся по деревянным ступенькам к бассейну. Сегодня облачно, и на мелководье, стуча зубами и с посиневшими губами, плавают по-собачьи несколько детишек.

– Мы тоже были такими, – говорит Тесс, кивая на них подбородком. – Я и мой брат. Если могли, плавали в феврале.

Я улыбаюсь. Она никогда не говорила про своего брата.

– Он старше или младше?

– Старше, – отвечает Тесс. – Учится в Нью-Йоркском университете, поэтому мы ненадолго увидимся с ним осенью. Я уезжаю в Барнард, это очень близко.

– Круто.

Мы снимаем обувь и, присев на бетонный край бассейна, болтаем ногами в ледяной воде.

– Ага, – говорит Тесс и тянется за листом, плавающим на поверхности. – Мне пришлось пообещать маме, что, переехав туда, я не перестану брить подмышки, но я не знаю, их программа по экономике кажется довольно интересной. Посмотрим.

Вспоминаю письмо декана о выборе специальности, которое висит во входящих и ждет ответа.

– Откуда ты знала, чем хочешь заниматься?

Тесс пожимает плечами.

– Я сильна в математике, – говорит она. – Всегда была сильна; с одиннадцати лет занималась родительскими счетами. И мне нравится международная экономика – например, как то, что происходит в одной стране, влияет в плане денег на то, что происходит в другой. – Она улыбается. – Понимаю, что это очень скучно для большинства людей, не волнуйся.

– Нет, все совсем не так. Я под огромным впечатлением. – Качаю головой и ковыряю отошедшую от края бассейна замазку, мысленно сделав пометку сообщить об этом ремонтникам. Тесс откидывается назад, опирается на ладони и вскидывает голову, будто пытаясь выжать из облаков солнечные лучи. – Как думаешь, вы с Патриком останетесь вместе? – спрашиваю я и тут же чувствую себя неловко – вот мерзавка, даже не знаю, зачем спросила. – Извини. – Опускаю взгляд вниз. – Это крайне неуместно и за гранью дозволенного.

Тесс мотает головой.

– Нет, все в порядке; мне тоже очень интересно. Я думаю, что да. Мы разговаривали об этом. Он не знает, где будет, но оттуда до нашего города не так далеко. – Она морщит нос. – А вы обсуждали, что вместе будете учиться в колледже? – спрашивает она меня. – Раз уж мы пересекли грань.

Я улыбаюсь – это, без сомнения, странный вопрос, но я благодарна за него.

– Да, – отвечаю, – обсуждали.

Тесс кивает, внешне невозмутима.

– Солнце выходит! – вот и все, что она говорит.

День 45

Желая стать людьми, которые пытаются наладить отношения, мы с Патриком отправляемся в самую неловкую пробежку вокруг озера. На воде стукаются друг о друга несколько лодок, а где-то в деревьях шумит дятел. С одной стороны, нам необязательно много разговаривать, и это здорово. С другой – хоть теперь бег не причиняет столько страданий, как было сразу после моего возвращения из Бристоля, стараясь не отставать от него, понимаю, насколько сильно сдала.

– Ты в порядке? – спрашивает Патрик, не глядя на меня.

– Все хорошо, – отвечаю ему, устремив взгляд строго вперед.

Раньше я не ощущала такой неловкости – ничто, связанное с Патриком, не вызывало неловкости, а бег вообще был частью каждодневной жизни: добежать до границы леса за фермой и обратно, на выходных челночный бег вверх-вниз по трибунам. Иногда побеждал Патрик, иногда я. Насколько помню, мы с ним никогда не соревновались.

Игнорирую жжение в ногах и продолжаю бежать. Чувствую, какой мягкой и бесформенной я, наверное, выгляжу в леггинсах и топе, словно под одеждой спрятан слой пудинга. Интересно, он тоже после возвращения в город бегает каждый день, и мы вместе кружим по всему городу, не натыкаясь друг на друга? От этой мысли становится одиноко и грустно. Но у него же есть Тесс, верно? Тесс, которую я подвезла домой вчера вечером, Тесс, которая закинула на приборную доску ноги в шлепках и самым фальшивым голосом подпевала песне Майли Сайрус, игравшей по радио.

Тесс, которой я точно не расскажу про эту маленькую прогулку.

– Так держать, – говорит Патрик, когда мы останавливаемся, и на прощание дает мне пять, как будто поздравляя с чем-то, хотя кажется, мы ничего не добились. – Надо будет повторить.

В изумлении качая головой, смотрю, как он убегает от меня в сторону своего дома. Солнце покалывает и греет заднюю часть моей шеи.

День 46

– Ты должен им заплатить, – спорю я следующим вечером после ужина, распластавшись на мокрой траве маминого заднего двора. В соснах лениво мерцают светлячки. – Они выполняют работу, им надо заплатить.