99 дней

– Это городская легенда! – протестую я, хихикая, и опасаюсь, как бы молочный коктейль не брызнул из носа. – Это городская легенда, ага, я же погуглю это. Такого быть не может.

– Давай, погугли, – великодушно предлагает Джей, подбирая с тарелки последнюю картошку фри и кивая. – Это случилось с кузиной моего друга.

– Ну-ну, – тянусь и тащу у Имоджен огурчик. – Я считаю, у тебя в голове полный сумбур, но еще это самая лучшая история, которую я когда-либо слышала, поэтому…

Гейб закидывает руку на спинку кабинки, внутренняя часть локтя касается моих волос.

– Молли – скептик, – говорит он.

– Я скептик! – тут же соглашаюсь, но, по правде говоря, в этот момент я радуюсь. Если бы в начале лета мне сказали, что я буду проводить нормальный вечер со своим парнем и друзьями, я бы спросила, что именно вы курили и где мне тоже можно достать.

Ладно, не совсем нормальный. Я стараюсь игнорировать тошноту, возникающую в желудке каждый раз, как вспоминаю произошедшее тем вечером с Патриком. Вспоминаю его гладкую теплую кожу под кончиками моих пальцев. Как обхватывала его ногами вокруг талии. Я как будто нахожусь в фильме ужасов, чувствуя себя именно тем ночным кошмаром, каким меня считает Джулия: снова и снова проношусь по семье Доннелли, как какое-то стихийное бедствие. Торнадо, на полпути сменившее курс и вернувшееся за добавкой.

Но за исключением этого? Все совершенно нормально.

Пока мы обсуждаем, взять ли на десерт картофельные чипсы, дверь открывается, и заходят Патрик и Тесс. Я ощущаю, как в моей груди быстро формируется смерч. Имоджен спрашивала, можно ли написать Тесс и сказать ей, где мы. И я изо всех сил старалась не выдавать эмоций, но после случившегося тем вечером между мной и Патриком убеждала себя, что у него не хватит смелости к нам присоединиться.

Похоже, я заметно обалдела, потому что Имоджен бросает на меня вопросительный взгляд, а потом приходит в себя и расплывается в широкой дружелюбной улыбке.

– Привет, ребята! – кричит она. – Вы только что пропустили замечательный рассказ Джея про девочку, сходившую в туалет на кухонную стойку. Присаживайтесь.

– Она не ходила в туалет на стойку, – протестует Джей, когда мы сдвигаемся, чтобы освободить место. Тесс садится рядом с Имоджен, и Патрику приходится занять место рядом со мной. Я в буквальном смысле оказываюсь между ним и его братом: с обеих сторон по теплому Доннелли, и места так мало, что я едва могу пошевелить руками. Мое тело напрягается, как у пушистого зверька, почуявшего хищника. Патрик ни разу на меня не посмотрел. Стараюсь не думать о его губах на моих, о царапанье коры по моей обнаженной шее. А когда тянусь за стаканом воды, так волнуюсь, что сталкиваю грязную вилку прямо ему на колени.

– Извини, – бормочу я, когда Патрик молча возвращает ее мне.

– Ты в порядке? – бормочет мне на ухо Гейб. И кладет теплую руку на мое колено. Я киваю.

Мы заказываем чипсы; Тесс рассказывает историю про новую соседку из Барнарда, с которой сегодня познакомилась на Фейсбуке. Рука Патрика кажется мне горячей и напряженной. Снова вспоминаю десятый класс, конец мая и нашу третью ссору за эти дни – из-за какой-то ерунды вроде ходить или нет на прием в честь новичков или какую музыку слушать, когда занимаемся химией. В этот раз все началось из-за планов на выходные и перескочило на Бристоль, как и в каждый день этой недели. Я ждала, когда между нами все наладится, и мечтала об альтернативной вселенной, где мы с Патриком не будем ссориться, находясь в одном помещении.

А еще ждала, когда перестану думать об Аризоне как об идеальном варианте для следующей осени. Ничего из этого пока не произошло.

– Так. – Я глубоко вздохнула и, поднявшись с кровати, на которой сидела, прошлась мимо стола и шкафа, а затем обратно. Я знала каждый уголок этой комнаты: покосившуюся дверцу шкафа, который никогда не закрывался, пятно на ковре, куда мы втерли пластилин, когда нам было семь. Она с таким же успехом могла бы быть моей. Я в отчаянии провела рукой по волосам. – Ты не думаешь, что мы… – Я замолчала на минуту, стараясь придумать, как выразиться, не разозлив его и не оттолкнув от себя еще больше. – Ты не думаешь, что мы иногда… проводим время вместе в ущерб другим вещам в нашей жизни?

Патрик посмотрел на меня, моргая.

– Что? – спросил он, еле заметно качая головой. – О чем ты вообще?

– Я просто спрашиваю! – Господи, он в последнее время очень меня раздражал, вел себя так капризно и невыносимо, как никогда прежде – по крайней мере, такое поведение никогда не было адресовано мне. Я не знала, кто из нас менялся. И меня пугало, что, возможно, мы оба. – Мы можем…

– Молли, если хочешь уехать в Аризону, чтобы заниматься бегом, то езжай в Аризону заниматься бегом, – безэмоционально произнес Патрик. – Я не думал, что настолько сильно тебя сковываю.

– Ты меня не сковываешь! – выпалила я. – Я задаю тебе вопрос, пытаюсь с тобой поговорить. Я думала, мы всегда так делаем: разговариваем. Мы всю нашу жизнь вели один долгий разговор, и теперь…

– Теперь тебе скучно, и ты хочешь поговорить с другими. Я понимаю. Правда.