A Banker's Journey

Когда Эдмон и Тавиль приехали, в Милане уже находилась группа сирийско-еврейских семей, и еще несколько проезжали мимо. "В Милане мы знали четыре, пять или шесть семей из Бейрута или Алеппо: Нехмад, Маталон, Стамбули", - вспоминает Тавиль. В сирийской диаспоре общину можно было найти среди небольшой группы людей, большинство из которых состояли в родстве или были связаны брачными или деловыми узами. Обычно в семьях было семь-восемь детей. Таким образом, у одного человека могли быть десятки двоюродных братьев и сестер и связи с сотнями других, связанных брачными узами. Среди них в Милане был и Нессим Двек. Нессим, не состоявший в родстве с мачехой Эдмона, был одним из семи братьев в семье, специализировавшейся на мировой торговле текстилем. Он часто пил кофе с Жакобом в Бейруте. В Милане Эдмон и Жак Тавиль собирались вместе с Двеками на ужины в пятницу или воскресенье вечером, а также на традиционный субботний полдник. Нессим Двек стал для Эдмона чем-то вроде суррогатного отца. После смерти Двека Эдмон разместил его фотографии в офисах банка.

Несмотря на языковые и культурные барьеры, с которыми столкнулся Милан, это было гостеприимное место. И Эдмонд проявил инстинктивный дар вливаться в коллектив. У Эдмона был талант находить наставников, проводников и сверстников среди мужчин на десять и двадцать лет старше его. В Милане он легко вошел в более широкий круг итало-еврейских бизнесменов, имевших свои важные семейные связи. Умберто Тревес, отпрыск знатной еврейской семьи из Ломбардии, был известным местным биржевым маклером. Его отец, банкир, был депортирован немецкими войсками в нацистский лагерь смерти в 1943 году, а сам он состоял в браке с Камилло де Бенедетти, двоюродным братом итальянского промышленника Карло де Бенедетти. Тревес познакомил Эдмонда с миланскими бизнесменами. Возможно, что не менее важно, он научил Эдмонда одеваться как местный житель: до конца жизни Эдмонд покупал рубашки только в Corbella Milano, а обувь - у Morandi.

Бизнес начинался медленно. За первые несколько месяцев Эдмонду и Тавилу удалось заключить всего несколько мелких валютных сделок. Однако их статус аутсайдеров давал им преимущество в торговле драгоценными металлами, особенно золотом.

Ценное как валюта, хранилище стоимости и материал для ювелирных изделий, значимое как денежная база и постоянно востребованное в религиозных и социальных целях, золото было, по сути, нерушимой мировой валютой. В условиях, когда страны разделяли жесткие границы, европейская интеграция была далекой мечтой, советская экспансия подпитывала неопределенность в Европе, а на Ближнем Востоке и в Азии назревали революции, стабильных валют было мало. "Когда возникает недоверие к валютам, люди всегда приходят к золоту", - заметил Эдвард "Джок" Мокатта, лондонский торговец золотом Mocatta and Goldsmid.

В Европе в 1947 году не было особого рынка для торговли золотом. Во-первых, цена была по сути фиксированной. На Бреттон-Вудской конференции в 1944 году Международный валютный фонд привязал большинство мировых валют к доллару США, самой стабильной валюте, и установил стоимость золота на уровне 35 долларов за унцию. Более того, золота было мало. В то время 75 % мирового монетарного золота и половина золота, добытого за всю историю человечества, покоились в хранилищах США, защищенные от мировых конвульсий. Но были и исключения. Например, в Ливане золото продолжало свободно продаваться. Согласно правилам, золото в Европе, которое можно было использовать для изготовления ювелирных изделий, например, так называемое "мануфактурное золото", продавалось с премией в 3 доллара и более за унцию. Эдмонд Сафра занимал уникальное положение, позволяющее ему вскрывать швы глобальной экономики и разрушающихся империй, чтобы получать прибыль от торговли драгоценными металлами. А крупнейшие запасы золота в Европе находились совсем рядом.

Во время войны нейтральная Швейцария стала своего рода сейфом для хранения личных богатств нацистов, большая часть которых хранилась в золоте; Швейцария также продавала Германии боеприпасы и другие товары во время войны, опять же за золото. К 1945 году швейцарские банки, такие как Union de Banques Suisses (UBS) и Swiss Bank Corporation (SBC, или Société de Banque Suisse), имели золотой эквивалент 1,6 млрд швейцарских франков ($18,25 млрд в долларах США 2021 года). "Купить золото в Швейцарии, - пишет Тимоти Грин, историк послевоенного рынка золота, - было все равно что пойти к пекарю за хлебом". Поэтому Эдмон и Жак Тавиль отправились в Цюрих.