А было так… Семидесятые: анфас и профиль

Еще одной и очень важной причиной отсутствия производственного энтузиазма, а подчас и простой добросовестности, была некая психологическая отстраненность человека от работы, от производства. И связано это было не только с низкими зарплатами. По идее невысокие заработки должна было компенсировать некая сопричастность с глобальной общей идеей – благосостоянием всего государства, каждый гражданин которого владеет всеми его богатствами, а значит должен радеть за общее дело. Но, несмотря на продолжающуюся всю эпоху советской власти пропаганду коллективного владения всем и вся, причастности каждого к управлению социалистическими богатствами, люди все сильнее чувствовали и все отчетливей понимали, что реально они ничем, кроме нехитрого личного имущества не владеют и, уж тем более, ничем не управляют. А лишь получают очень небольшую зарплату. Среди шуток на эту темы бытовала та, что говорила: двое взрослых с трудом могут прокормить одного ребенка. Что довольно часто, особенно в отношении молодых семей, было совершенно справедливо. Причем, размеры зарплаты, как правил, фактически не зависели от качества труда. И добросовестный работник, и бездельник, работающий, спустя рукава, были «привязаны» к одинаковым окладам и даже одинаковым премиям. Которые опять же начисляли формально, по принципу: всем понемногу.

Конечно, очевидной и неоспоримой компенсацией за низкие доходы в СССР были «привилегии», входившие в стандартный набор любого советского человека: низкая плата за коммунальные услуги, бесплатное образование и медицина, профсоюзные путевки в пансионаты и санатории со скидкой, а иногда и, вообще – бесплатные и даже бесплатное жилье. Но, справедливости ради: путевки и тем более жилье получали далеко не все. Скажем, в семьях моих родителей и близких родственников никто за все время советской власти, ни разу бесплатной квартиры не получал. Получали комнаты в коммуналках, а потом оказывались в отдельных квартирах лишь обменом или, на много лет погрузивших в долги, покупкой кооператива. Кстати, именно в семидесятые, когда на переход с одного предприятия на другое перестали смотреть косо и уничижительное «летун» (тот, кто часто меняет место работы) почти исчезло из обихода, граждане часто искали предприятие, которое хотя бы в перспективе может обеспечить жильем – крупный завод или особо уважаемый в советской иерархии НИИ.

Образование и медицина тоже, в общем, были не совсем бесплатны. Если речь шла о высоком качестве того и другого, то так или иначе платить приходилось. Только не в государственную, а в иную экономику. Об этом мы будем говорить много и подробно.

Но, в любом случае, весь бесплатный и (или) очень дешевый набор советских благ обеспечивал обычному рядовому гражданину довольно простую, небогатую, а порой и почти скудную, но не голодную и еще и спокойную жизнь.

Низкую производительность труда, низкое качество продукции, порочность системы оплаты понимали, конечно, и наиболее реалистичные представители власти. О так называемом хозрасчете предприятий, то есть возможности распоряжаться хотя бы частью заработанных средств самостоятельно, в том числе – реально стимулируя сотрудников работать лучше, заговорили еще в середине шестидесятых. Реформу эту принято связывать с именем председателя Совмина Алексея Косыгина. Как и многие другие, этот реформаторский порыв к концу шестидесятых потихоньку сдулся. Как жалкий и уже, явно, бесперспективный отголосок этих наивных косыгинских планов экономических преобразований, в 1971-м в газетах появились большие статьи, а на телевиденье громкие репортажи о так называемом Злобинском методе. Идея заключалась в том, что московская строительная бригада Николая Злобина стала-таки работать по той самой системе хозрасчета. То есть, рабочие должны были получать деньги за конкретную – выполненную работу. Причем, при хорошей работе – куда больше, чем было положено, сообразно стандартному окладу. Называлось это материальным стимулированием и, вроде бы, было выгодно всем. Однако все естественно и, в общем-то, предсказуемо уперлось в стену. Не только, что построенную, а – старую и чрезвычайно прочную. Ту, что потом, в перестройку стали называть административно-командной системой – гигантскую бюрократию, а также просто в противоестественные с точки зрения нормальной экономики, но нерушимые советские законы. Например, любая советская стройка получала ведь безналичные деньги, которые в СССР перевести в наличные (а только ведь за них рабочие могли что-то купить в магазине) было сложно, а частному лицу попросту невозможно. Ведь само соотношение наличных-безналичных рублей в СССР было своеобразным, космически далеким от нормального.