А если снова с чистого листа

— Ни фига себе, — выпалила молодая девушка, которая после похорон подавала на суд. — Полька ни на похоронах не была, ни на сороковинах. И бабка у неё ни дня не жила! А дом ей!

— Позволю себе заметить, — вмешался молчавший до сей поры Валерий. — Наследство распределено между самыми близкими покойной родственниками, потомками её двоюродных братьев и сестёр. Если бы не было завещания, наследниками стали бы они же, только Полина и Димина доля была меньше. Их родители уже скончались, а прочие племянники могут поделиться наследством со своими детьми, если на то будет их добрая воля. Кто-нибудь будет утверждать, что завещание неразумно и незаконно?

— Справедливо, — стукнула по столу подвыпившая старуха, та, что предлагала залп на кладбище. — Что там говорить, Поля у свёкров мыкается в одной комнатёнке. И я не думаю, что Димин куш намного больше нашего. А батя его при жизни Нису в доме своём принимал чаще нас, хоть жена стонала от неё.

— А Альбина Васильевна каким боком ей родня? — агрессивно зыркнула на неё девушка.

— К завещанию было приложено письмо, которое вам зачитают после моего ухода. Заявления всех наследников у меня имеются, кроме Альбины Васильевны и Дмитрия Михайловича, я им бланки выдал. Расписывайтесь, и я ухожу.

После ухода нотариуса Валерий встал и сказал:

— Простите старушке её шуточки над вами. Я не родственник и не наследник, мне она оставила определённую сумму, чтобы я приглядывал за могилкой, прикололся над вами маленько и собирал вас на поминки. Полечка, ты не откажешь принять нас в этом доме через полгода?

— Конечно, дядя Валера, — всхлипнула молодая женщина. — Мы к тому времени с Ваней ремонт сделаем своими силами.

— Ну вот и славно. Да, насчёт Альбины…

— Если Славка — её родной внук, то почему он в соседней ограде похоронен? — спросила Альбина.

— Он там с роднёй по материнской линии. Итак…

Валерий зачитал письмо Анисьи Памфиловны, в котором она просила не спорить по поводу её распоряжений, «потому что Поля живёт хуже всех вас, а племянник Мишка, Димин отец, был мне ближе всех». Объяснила, что оставила дом в долях, чтобы родители Полиного мужа не могли заставить её его продать. Поля при этом закивала. А наследство, доставшееся Анисье от родного внука, «надо отдать женщине, с которой он поступил подло». Всё. Письмо написано около года назад.

Завещание никто не оспорил, понимая, что это нормальная синица в руках. Альбина пока оставила в аренде прежним жильцам Славкину квартиру, и на душе стало спокойнее, что какой-никакой у неё дополнительный доход имеется.

Глава седьмая. ИНСАЙДЕРСКАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Чудесный летний денёк. Солнце, лёгкие облака иногда его прикрывают, не слишком жарко, но и не холодно. Вечером можно сходить поплавать. Альбина сегодня на общественном транспорте, машина на профилактике. Она на автобусе доехала до Жаброво, затоварилась продуктами, зашла за детьми в садик, и теперь они втроём идут через лесок к дому.

С весны прошлого года в очередной раз всё поменялось в их жизни: город, дом, семья, работа, даже фамилия. Когда они с Геннадием сошлись, ей казалось, что всё утрясётся. Как ни странно, он нашёл подход к детям, хотя за всё время их знакомства они обходили молчанием собственные семьи. Кажется, он в пору их жизни в Новогорске ни разу не видел её малышей, а она никогда не спрашивала про его взрослых дочерей, и по какой причине они расстались с женой. И вот она бросила дом и даже Игорька, переехала в чужой дом, перевезла туда детей. Дача Геннадия — это родительский дом в пригороде, не маленький и вполне благоустроенный, он его подновил и немало времени там проводил, а после жизненного краха, подробности которого ей были неизвестны, жил там постоянно.

Детям он нравился, был с ними ласковым, но строгим. Гена был первым, кто в этой парочке отдавал предпочтение Илье. До него сын всегда находился в тени яркой находчивой сестры. В детском саду воспитательницы охотно прощали ей проказы, все девочки хотели с ней дружить, а мальчики желали числиться женихами, Дима любил детей одинаково, но Инной восхищался и просто балдел от её выходок, даже Мафусаиловна, мало обращавшая внимания на Илью и Игоря, с Инной любила поговорить. А Геннадий Иванович, вечно что-то мастеривший, приобщил к этому делу мальчика, и тот тянулся к нему. Наверное, мужчина после разочарования в дочерях неосознанно ожидал того же от падчерицы.

Они прожили в Новогорске примерно полгода, когда внезапно посреди недели приехал Дима, и спокойствию наступил конец. Он сразу от порога сказал:

— Происки из Ефимовска, надо поговорить.

— Происки или поиски?

— И то, и другое. Та же женщина, ну, которая в Израиль сына возила…

— Что ей неймётся, господи!

— Она дважды нанимала суррогатных матерей. Там какое-то генетическое уродство по мужской линии. Ну, и… решила, что на безрыбье и внучка сгодится. Ладно, я поехал. Я так чувствую, что за домом приглядывают, поэтому выехал с завода через запасные ворота.

— Они что, приезжали в Утятин?