... а Ганг течет дальше

В Сринагар самолетами были переброшены индийские войска, которые через несколько дней оттеснили агрессоров. 1 января 1949 г. было заключено перемирие в этой необъявленной войне, которая стоила жизни 50 тысячам человек. Но кашмирский вопрос еще и по сей день не урегулирован, и треть края с одной пятой населения находится под властью Пакистана. Кашмир остался очагом военной опасности, яблоком раздора между Индией и Пакистаном.

Политический горизонт страны Гималаев вновь затмили тучи, когда Эдлай Стивенсон, бывший в ту пору кандидатом в президенты США, нанес визит премьер-министру шейху Абдулле. «Нью-Йорк тайме» в номере от 5 июня 1953 г. раскрыла содержание их семичасовой беседы. Газета опубликовала карту Кашмира, на которой он был разделен на три области. Намечалось, что Джамму и Ладакх отойдут к Индии, северная и восточная провинции — к Пакистану, а расположенная в центре большая долина под Сринагаром образует новое «независимое» государство Кашмир. Абдулле было обещано солидное вознаграждение в долларах, и, как вскоре выяснилось, он не устоял перед соблазном. Но заговор был раскрыт, шейх Абдулла — арестован, а новым премьер-министром стал руководитель правящей партии — Национальной конференции — Бакши Гулям Мохаммед.

Гулям Мохаммед заключил с Индийским Союзом конвенцию: Кашмиру гарантировалась полная автономия в составе Союза и предоставлялось право выбора главы штата. В начале 1957 г. новая конституция вступила в силу. Кашмир, ставший неотъемлемой частью Индийского Союза, опередил другие штаты с точки зрения социальных преобразований: там безвозмездно экспроприирована помещичья собственность, проведена реформа школьного образования, создана государственная кустарная промышленность. Красное знамя с белой сохой — знамя освободительной борьбы — с осени 1947 г. развевается над испещренной ущельями горной страной как символ новых начинаний.

На крутых перевалах

Была уже полночь, когда мы остановились перед упомянутым выше шлагбаумом возле Лаканпура. К нам приблизилась напоминавшая привидение фигура в странном одеянии, наводившая на мысль скорее о средневековом разбойничьем налете, чем о пограничном контроле. Неожиданно хорошая английская речь, приветливая улыбка и вежливая просьба предъявить документы быстро развеяли наши сомнения. Только ночная прохлада повинна в том, что бравый пограничный чиновник превратился в бесформенную груду шерстяных одеял с мохнатой шапкой наверху.

Другие повстречавшиеся нам в пограничном пункте кашмирцы всем своим видом как бы подчеркивали, что их штат по сравнению с другими штатами Индии находится в более холодной зоне. В руках у них были корзинки с глиняными мисками, наполненными пылающим древесным углем. Что и говорить, зрелище весьма впечатляющее — только и ждешь, что дымящийся человек вот-вот загорится. Но ни едкий дым, выбивавшийся из-под шерстяных одеял, ни опасность обжечься нисколько не волновали кашмирцев. Они были очень довольны этим переносным отоплением и, дружественно улыбаясь нам. грели над огнем пальцы.

Пограничный чиновник, заносивший данные о приезжих в объемистую книгу, поразил меня вопросом:

— Что это такое — Берлин?

— Это город, откуда я приехал.

— А где Берлин находится?

Когда я пояснил, что Берлин — столица Германской Демократической Республики, он на мгновение задумался, затем старательно начертил печатными буквами: «Берлин». Хотя он при этом улыбнулся, я не был уверен, что мои объяснения ему понятны. Одно мне стало ясно — в Кашмире мы еще не раз столкнемся с неожиданностями.

Джамму, бывшая маленькая столица одноименного маленького княжества, которое относится к Кашмиру, в эту ночную пору была так безлюдна, что казалась вымершей. Напрасно стучались мы в двери домов в надежде получить пристанище. Даже в отеле, не утруждая себя выяснением причин настойчивого стука в двери, просто спустили косматых дворняг, чтобы те навели на улице порядок. Таким же негостеприимным оказался и государственный дак бунгало[11].

А ведь этот город — важнейшая станция автобусов и грузовиков, на пути между Сринагаром и другими центрами Индии. Здесь обычно предоставляют ночлег сотням людей, но к таким поздним посетителям, какими оказались мы, относятся без всякого сочувствия. Да и стоит ли изменять своим привычкам ради одного европейца и двух индийцев — высоченного шофера-сикха (1 метр 91 сантиметр) с черной бородой, по имени Гарварлах Сингх, и маленького полного пенджабца Кульдипа. На нас просто не обратили никакого внимания, и в конце концов мы покинули город, где нас встретили пустынные улицы, запертые двери и лающие собаки.