A Girl in Black and White

Мои глаза заблестели.

— Может быть, это ты не понимаешь, какой я мастер в Пяти камнях.

На его губах появилась усмешка.

— Думаю, я поверю в это, когда увижу.

— Ты можешь пойти первым. При первом броске тебе нужно бросить один камень, поднять его, а затем поймать брошенный тыльной стороной ладони.

С проблеском неверия в то, что он это делает, он сгреб свои камни и сделал, как было сказано.

Я изобразила разочарование, когда у него получилось с первой попытки, а затем гордо улыбнулся, когда мне это удалось, и мой камень оказался у меня на тыльной стороне ладони.

Я не врала, говоря, что я мастер игры в пять камней. Мы с бабушкой часто играли в эту игру. Эта мысль вызвала во мне укол ностальгии.

— Ничья, — горестно ответила я. — Ну, тогда спрашивай.

Не раздумывая, он перевел взгляд на меня и спросил:

— Что первое в твоем списке?

Я сделала паузу, на моих губах появилась улыбка в ответ на его неожиданный вопрос — при составлении списка он хотел ‘придерживаться своего воображения’. Но теперь, когда я поняла, что мне тоже нужно отвечать на вопросы, я не знала, как я относилась к этой игре. Я пожала плечами.

— За то, что солгал мне о том, кем ты был, мистер Фальшивый Наемный убийца.

Его глаза задумчиво сузились.

— Не за то, что он вообще тебя похитил?

Я покачала головой, отводя взгляд от камней на ковре.

— Это было первое, с чем я столкнулась, когда приехал со своей матерью в город, поняв, кто ты такой... Первое, что я была настолько рассержена, что записать, — я пожала плечами, прочищая горло. — Куда ты меня все это время тащил? К печати? И если да, то откуда ты знаешь, где она?

Он некоторое время смотрел на меня.

— Это три вопроса.

Я нахмурился.

— На самом деле, они все связаны.

Он провел рукой по подбородку, как будто раздумывал, стоит ли мне отвечать, но затем вздохнул.

— Печать находится не в определенном месте. И это не ваш выбор — идти к ней — она приходит к вам. Другой опыт, достопримечательности могли бы заставить это раскрыться.

Мое сердце замерло, тревожная реальность того, что меня будут искать, овладела мной.

— Откуда ты это знаешь?

— Это уже другой вопрос.

Я вздохнула.

— Прекрасно.

Еще одна ничья. Начало этой игры было легким, но каждый бросок становился все сложнее и сложнее.

— Община сестер. Ты можешь оставить это?

Я перевела вопрос по-другому.

— Если бы я действительно захотела, да.

Если бы я приветствовал Темную сторону себя, я могла бы сделать что угодно. Но дело было в том, что я была связан со своей бабушкой; если бы я решила уехать, я могла только представить, какие неприятности это доставило бы ей. И хотя День Всех Сестр приближался, я все еще не поддавалась идее остаться, выйти замуж за какого-нибудь незнакомца. Реальность того, что это могло быть моим единственным выбором, нависала надо мной, как темная туча. Я пока не хотела сталкиваться с этим лицом к лицу.

— Откуда ты так много знаешь о печати? — спросила я.

— Моя мать оставила после себя много исследований, — вот и все, что он сказал, и я не думала, что хочу поднимать щекотливую тему, поэтому просто заставила камни снова поиграть.

Ничья.

— Это ты ударила ножом моего кузена?

Во мне бурлило веселье. Очевидно, Арчер отказывался кому-либо говорить, что это была девушка вдвое меньше его. Я пожала плечами.

— Он сам напросился на это.

Уэстон покачал головой.

— Не подначивай мою семью. Они ответят тебе тем же, когда ты меньше всего этого ожидаешь.

Я поджала губы.

— Я могу сама о себе позаботиться, Уэстон.

Он искоса взглянул на меня, его взгляд был раздражен моими словами, но я проигнорировала его.

— Что ты делал в таверне Камерона?

Он провел большим пальцем по губе.

— Спроси другого.

Я моргнула.

— Нет. Это мой вопрос, и ты должен ответить.

Он пожал плечами.

— Тогда я пас.

— Фу, мне следовало догадаться, что ты мошенник, — проворчала я. — Хорошо, я задам другой вопрос.

Чувствуя себя нелепой, как ребенок, загнанный в угол, я пристально посмотрела на него и спросила:

— Ты предпочитаешь собак или кошек?

Он рассмеялся — над моим вопросом или надутым видом, я не знала. Я слушала его глубокий смех, от которого по телу пробежала дрожь, все время пытаясь притвориться, что это очень важный вопрос для меня.

— Думаю, собаки.

— Почему не кошки?

— Они не слушают.

Я задумчиво кивнула.

— Я могу себе представить, как это тебя обеспокоит, — я прикусила губу и, расстроенная своим напрасным вопросом, придумала решение: — Тогда мы сможем пройти только три раза. Используй это с умом, — предупредил я.

Он не выглядел таким уж обеспокоенным новым правилом. Это я должна была беспокоиться. Кто знал, что я выбегу раньше него?

И вот мы сыграли еще один раунд.

Мы подбрасывали в воздух пять камней, ловя как можно больше тыльной стороной ладони.

Когда я побеждал, во мне расцветал триумф. Мне было все равно, позволял он мне победить или нет, хотя мне нравилось представлять, что он просто не так хорош, как я. Однако я предположила, что если бы он играл так, как будто это было настоящее соревнование, это больше не было бы игрой. Выражение его глаз сказало мне, что это могло быть более точным, чем моя честная победа. Я бы все равно согласилась.