А кто у нас муж?

- Я не успела с мамой попрощаться. Она часто болела, а потом… я не понимала, хотя уже взрослой была. Обижалась на нее очень сильно, ее ведь никогда не было рядом. Ни ее, ни папы. Сначала на хлебозаводе, потом пекарню открыли. А если и дома были, то всегда друзей приводили. Я их ненавидела. Всех.

Он молчит, просто гладит по волосам, а потом вытаскивает из кармана платок и вытирает слезы с моего лица.

— А твой папа, Дань? — Приподнимаюсь на локте, смотрю на Рыжего. — Он где? Он знает?

Молчит, я уж думала не ответит.

— У меня нет отца, Маш, и никогда не было. Человек, который был женат на маме, не мой отец. И я не знаю, где он. Мы не общаемся.

У него холодные ладони, даже у меня сейчас теплее. Прижимаюсь ближе, так близко, как только могу.

Он больше ничего не говорит, думает о чем-то, а я чувствую, что никогда прежде мне не было здесь так спокойно, как сейчас. И я только сейчас понимаю, что до сих пор не попрощалась с мамой.

Глава 40. "Мои наблюдения"

Тупо пялюсь в холодильник. Как же есть хочется! Вчера толком ничего не ела, аппетита не было. Давно не было, но сейчас желудок сводит так, что съела бы что угодно, если бы это что-то было! А ни хрена нет! И никогда не было. Рыжий и запас еды в доме просто несовместимы. Всегда пусто. Ладно готовить не умеет, но хотя бы хлеб или какой «доширак» у него должен быть?! Ну чай хоть поставлю.

Я проснулась полчаса назад. Дани рядом не было, даже записку не оставил. Подумала, может, сообщение на телефон написал? Включила телефон. Блин! Барсукова! Семь раз звонила, три сообщения оставила. Я их даже прослушать не успела. Опять звонит.

Вроде на парах сейчас должна быть.

— Машка! Я чуть с ума не сошла вчера! Ты совсем чокнулась?! Я полночи с ума сходила! Позвонить не могла?!

— Варь…

— Что Варь?! Что Варь?! Ты с этим кретином на прием собралась, а вечером прихожу, платье на полу… тебя нет. Охрана сказала, на такси уехала, телефон отключен! Тебя в психушку запереть…

Я аж на диван села. Барсукова редко истерит, очень редко, на моей памяти один раз, когда я ей сказала, что машину хочу. И сейчас вот… орет так, что даже телефон от уха отодвинула. Во дает, да.

— … Эгоистка… не любишь… не ценишь ни черта! Две недели терпела твою дурь! Плевать на всех. На меня плевать! Хорошо, Василий Федорович Никите позвонил. А ты сейчас у него, да? У Дани? — последние слова произносит уже почти спокойным голосом.

Молчу, что ей сказать?! У меня почти нет от Вари секретов, я, собственно, только ей и доверяю по большому счету.

— У него. Ничего не было, Варь. Совсем ничего. Мы просто разговаривали.

— Ага! Тебя ждать сегодня? И прекрати отключать телефон! — Нажала на отбой, прежде, чем я ответить успела. Вот это да!

Смотрю на экран, два пропущенных от Матвея и сообщение. «Ты в порядке, Малыш? Позвони мне».

От Рыжего ничего нет, я же его номер, дура, удалила тогда. Но и с незнакомых тоже ничего. Даже позвонить ему не могу.

Надо хоть душ принять, вода горячая у него, надеюсь, есть. Если я правильно помню, где-то тут у него в комнате должны быть полотенца…

Надеюсь, он не обидится, что я тут роюсь.

А это что? Случайно задела соседний ящик…

«Мои наблюдения». Обычная общая тетрадка. У меня таких в школе навалом было.

Листаю страницы, почти все они заполнены мелким почерком. Корявым, правда, но прочитать можно.

«Лучше всю жизнь прожить одному, чем так. Одиночество — это свобода, в нем нет боли. Все честно, живешь один, без иллюзий, что нужен кому-то».

Чего?! Это что, чей-то дневник? Данин? Странные записи. Не знала, что их еще ведут, к тому же от руки. Но Рыжий — это не все. Но интересно, очень интересно. Листаю дальше.

«Хочу исчезнуть, никто не заметит. Все рухнуло, а что было? Чудовищная ложь. Она не понимает, что сделала. У меня никогда не было ни отца, ни матери».

Тут нет дат, только годы, вот эта, например, семь лет назад.

«Странно. Как в чужой одежде хожу, снять хочу ее и выбросить на помойку. Как все, что связано с ним. Лучше бы я не знал».

Ни черта не понимаю.

«У меня никогда не будет своей семьи. Hе верю, что у детей свой путь и они не совершают ошибок родителей. Как раз наоборот — еще как повторяют. Никакой любви не существует. Смотрю на то, что раньше было моей семьей. Они столько лет просто терпели друг друга и претворялись. Ради чего? Ради его денег».

Надо же, какие мысли были у Рыжего в школе! Один к одному с моими про семью. Ну у меня-то есть на это причины. Да и у него явно тоже. Пережить развод…

«Скучно и противно. Пацаны на девчонках соревнуются в собственной крутизне. Девчонки ищут богатых и «крутых». Ненавижу. Не хочу так. Меня все равно никто не будет любить такого. И я не буду никого любить»!

Хожу по комнате, здесь много, очень много записей. И все грустные.