А небо по-прежнему голубое (СИ)

— А с чего ты вообще взяла, что знаешь мои намерения? — перебила Лаванда. — О да, конечно, как я могла забыть! Ты ведь привыкла лезть без приглашения в чужие дела, считая себя самой умной, а своё мнение — истиной в последней инстанции, да? Только здесь уж ты не права, и то, что происходит между мной и Роном, тебя касается в самую последнюю очередь, ясно?

На последних словах голос у Лаванды предательски сорвался, и она стремительно выбежала из комнаты, не обратив внимания на Парвати, попытавшуюся схватить её за руку, чтобы удержать. Хлопнувшая напоследок дверь стала финальным аккордом девичьей ссоры, после которой в спальне повисла гнетущая тишина. Гермиона вздохнула, осознав, что всё это время почти не дышала, и в горле у неё отчего-то запершило, а во рту появился неприятный кислый вкус — вкус вины. Тем не менее, она подняла голову и, не глядя на Парвати, отлепившуюся от стены, снова забралась в кровать. Да уж, завершать разговор ссорой вовсе не планировалось, Гермиона лишь хотела выяснить правду, а в итоге… В итоге в ней взыграло беспокойство за Рона вкупе с раздражением, которое невольно вызывало само присутствие Лаванды Браун. Да, это была ревность, но поистине дружеская, а не какая-либо ещё.

— Гермиона, — наконец, подала голос Парвати. — Ты действительно всё не так поняла, и Лаванда…

— Если я не так всё поняла, — мигом ощетинилась староста, — то беги утешать её. Или — ах, да, как я могла забыть! — у неё теперь есть утешитель, и в твоих услугах она не нуждается.

— Зря ты так, — покачала головой Парвати. — Я понимаю, что ты обо всём этом думаешь, но ты не права.

— Неужели? Парвати, перестань.

— А ты выслушай меня, — с нажимом произнесла соседка по комнате, усевшись на кровать Лаванды прямо напротив Гермионы. — Да, мы обе, бывало, потешались над мальчишками, да, встречались с некоторыми из них смеха ради, не всерьёз, и зачастую не задумывались об их чувствах. Это правда. Но сейчас всё совсем иначе. Лаванда действительно влюблена в Рона, уж поверь, и она вовсе не собирается издеваться над ним. Дело вот в чём… — Убедившись, что Гермиона внимательно слушает, Парвати продолжила: — Помнишь, когда Мариэтта выдала нас Амбридж, из-за чего произошла та облава во время очередного занятия? Уж не знаю, куда ты в тот момент подевалась — вроде бы сбежала с Фредом, да? — но мы с Лавандой немного замешкались, в результате чего разбежались в абсолютно разные стороны. Она мне позже рассказала, что её чуть не поймал один из слизеринцев, что были у Амбридж в помощниках, а Рон её защитил — метнул какое-то заклятье в него, благодаря чему Лаванда сумела убежать. И потом, они раньше неплохо общались на третьем курсе… Думаю, ты понимаешь, к чему я веду? — Парвати пытливо посмотрела на слушательницу, опустившую взгляд на одеяло. — Всё совсем не так, как тебе показалось. Подумай над этим.

После этого девушка поднялась с кровати и покинула комнату, оставив Гермиону наедине с её мыслями и остро кольнувшим чувством собственной неправоты, разъедавшим подобно уксусу.

В последующие дни Лаванда демонстративно игнорировала Гермиону, и та платила ей тем же, не зная, как вести себя. Она осознала, что была неправа в своих обвинениях, но не понимала, как объяснить это Лаванде, вполне оправданно обидевшейся на соседку по комнате. Парвати их помирить даже не пыталась, у неё были заботы поважнее, касавшиеся уговоров родителей разрешить ей с сестрой остаться в Хогвартсе.

Рон, между тем, о ссоре ничего не знал, и стараниями Гарри ему удалось помириться с Гермионой. Правда, их общение теперь уменьшилось, так как Лаванда, постоянно бывшая рядом со своим парнем, не желала мириться с обществом мисс Грейнджер и постоянно находила предлоги, чтобы увести Рональда то на прогулку, то ещё куда — лишь бы подальше от старосты. Гермиону это частично устраивало, и всё же она отнюдь не была довольна сложившейся ситуацией.

Между тем на территорию Хогвартса ступил декабрь, чьё морозное дыхание покрывало инеем каменные стены замка, отчего в коридорах гуляли пробирающие до костей сквозняки, а студенты толпами наведывались в больничное крыло к мадам Помфри за её Бодроперцовым зельем. Школа принаряжалась к близившемуся Рождеству: по всему замку развешивались волшебные свечи и венки омелы, гирлянды из остролиста и еловых ветвей. Процессом руководили старосты факультетов и всего Хогвартса, что помогло Рону и Гермионе немного сгладить отношения.

В преддверии каникул в замке царило приподнятое настроение, несмотря на то, что немногие решились остаться в школе. В основном ребята разъезжались по домам, и неразлучная троица исключением не стала.

— Так и представляю себе волшебное Рождество с Флегмой, — скривилась Джинни.