А небо по-прежнему голубое (СИ)

Ужасающая какофония битвы волшебным образом стихла, стоило друзьям войти в видоизменённое помещение, явившее собой огромный лабиринт из бесчисленного множества всякого хлама — тут были книги, сломанные вещи, фигурки и статуэтки, погнутые совиные клетки, чемоданы, мебель, мётлы, тряпки, и всё это высилось над вошедшими целыми башнями, едва не задевая потолок. Полная тишина вкупе с давящим ощущением, создаваемым шаткими башнями, вызывала тревогу, несмотря на кажущееся спокойствие. По просьбе Гарри компания разделилась, разыскивая описанную им диадему — старую, погнутую и водружённую на макушку бюста в парике. Как назло, ничего похожего нигде не было, и Рон с Гермионой ушли слишком далеко, углубившись в лабиринт из вещей, а потому не сразу услышали чужие голоса.

— Тут что, ещё кто-то есть? — донёсся до Гермионы голос Рона через очередной ряд вещей. — Гарри, с кем ты там болтаешь?

В следующий момент раздалось «Десцендо!», и там, где слышался голос Рона, обрушилась одна из высоченных башен. Гермиона, вскрикнув, побежала прочь — заклятие вызвало целую лавину, руша колонны забытого хлама одну за другой. Но едва только она хотела остановить падающие вещи, как те замерли сами — видимо, кто-то опередил её и применил «Фините!» Вновь стало тихо, и в этой тишине Гермиона отчётливо услышала ломкий голос Малфоя, что-то кричавшего кому-то из своих сообщников, вызывая спор меж ними.

— Гарри, что тут творится? — снова раздался голос Рона.

— Круцио! — услышала вдруг Гермиона и со всех ног ринулась на голос, выпаливший Непростительное.

Вспышка пронеслась совсем близко от неё, и тут же девушка увидела Малфоя, Гойла и Крэбба; последний как раз и использовал Круциатус и явно собирался повторить неудавшийся удар, но Гермиона опередила его, метнув Оглушающее и, к сожалению, промахнувшись.

— Поганая грязнокровка! — разъярённо выкрикнул Крэбб, отталкивая фактически спасшего его Малфоя. — Авада Кедавра!

Осознать, насколько близка она была к смерти, Гермиона смогла только когда сумела увернуться, и смертоносное зелёное пламя скрылось в недрах Выручай-комнаты. Пока девушка пряталась, между остальными завязалась потасовка, и когда она смогла снова нацелиться на одного из участников, Гарри как раз успел разоружить Гойла. В конце коридора, где всё происходило, появился Рон, полновесно включившийся в бой и атаковавший вместе с Гермионой Малфоя и его верных телохранителей. Крэбб то и дело посылал в них Смертельные заклинания, и ребятам чудом лишь удавалось от них уворачиваться, а от зелёного цвета непрестанно рябило в глазах.

В какой-то момент Гермиона, как и остальные, остановилась — они услышали жутковатый гул, доносившийся с того конца коридора, а затем оттуда появились Рон и Крэбб, убегавшие от кроваво-красного зарева Адского огня. Гигантские, неконтролируемые языки пламени пожирали лабиринт из вещей, едва не наступая беглецам на пятки, а все попытки остановить бесконтрольное действо не увенчались успехом.

— БЕЖИМ! — выкрикнул кто-то, и все, будто того и дожидались, припустили прочь со всех ног.

Пламя же, будто разумное существо, не беспорядочно пожирало вещи, перекидываясь с одной колонны на другую, но следовало за беглецами, повторяя их обходные манёвры и повороты, и скрыться от него на своих двоих возможным не представлялось. Попеременно оно принимало причудливые, жуткие формы, превращаясь в мифических чудовищ, в чьих пастях безвозвратно исчезали вещи, едва ли не веками скапливавшиеся в Выручай-комнате.

Наконец, сообразив, Гарри выхватил из груды хлама две старые метлы, попавшиеся под руку, и одну из них перекинул Рону. Тот, в свою очередь, забравшись, помог усесться и Гермионе — та, дрожа от ужаса, крепко вцепилась в друга, — и они взмыли к потолку, а под ними бушевало и ревело огненное море.

Они были почти уверены, что Малфой и его компания давно погибли в пламени, но нет: каким-то чудом они удерживались на вершине шаткой конструкции, к которой уже подбиралось бушующее пламя, будто бы чувствовавшее, что загнало своих жертв в ловушку. Времени на раздумья не было и быть не могло, пусть даже слизеринцы и хотели убить их, пусть даже служили Волан-де-Морту — они просто не могли оставить их здесь, позволить им погибнуть такой ужасной смертью…