А он не вернулся из боя

Как-то вечером к Вере Федоровне пришла вся в слезах Лидия Манкевич и с горечью рассказала, как директор школы, где она работает учительницей, врал детям, учащимся школы, что «афганцы» — бандиты и сами виноваты, что полезли в Афганистан.

— А каково мне? Я веду урок, а некоторые ученики, зная о том, что я потеряла в этой войне сына, встают и спрашивают: «А это правда, что за каждого убитого мальчика или девочку ваш сын получал деньги?» — или: «А зачем ваш сын полез убивать мирных людей?» Не знаю, кто эти люди, которые так говорят про наших пацанов, которые, может, вместо их сыновей выполняли приказ Родины. И ведь, заметьте, сейчас такие слова, как «долг», «честь», «Родина», меняют на одно слово — «бакс». Куда мы катимся? Кто остановит это?

— Лидия Филипповна, милая, мы же все видим и чувствуем это. Вчера на площади Победы поймали пьяного девятнадцатилетнего оболтуса, который писал на Вечный огонь. Милиционеры его спрашивают: «Зачем ты это делаешь?» А он им отвечает: «Так до туалета идти далеко».

— Мы должны сражаться не только за память и честь наших детей, — промолвила Вера Федоровна, — но и за живых мальчишек и девчонок, за молодежь в целом. Я два дня назад по приглашению завуча была в училище, где мой Коля учился. Какие ребята любознательные, с каким вниманием они слушали мой рассказ об их сверстнике! А вопросы какие задают! Спрашивали, какими качествами надо обладать, что быть таким, как ваш Коля. Этот интерес меня убедил, что мы, родители погибших ребят, должны бороться за живых, за их души! Надо помочь им научиться различать добро и зло, любить родителей, людей, Родину. Надо просто разговаривать с ними, вместе рассуждать о смысле жизни, о том, что в любой ситуации надо оставаться человеком. — Вера Федоровна вдруг предложила: — Лидия Филипповна, а давайте пригласим в вашу школу ребят-«афганцев». Пусть они наденут свои награды, расскажут, как служили, за что награждены, как к ним относились простые жители, как наши солдаты помогали строить школы, больницы. Например, Павел Шетько, прекрасный парень, у него нет руки, но он очень умный и умеет разговаривать с подростками. Надо попросить, пусть три-четыре таких воина придут в школу. А насчет вашего директора не расстраивайтесь. Мне Инна Сергеевна Головнева рассказывала о нем, он активный оппозиционер. Раньше работал заместителем заведующего районного отдела образования то ли в Барановичах, то ли где-то в Гомельской области, точно не помню. Кстати, был замечен в поборах и взятках. Переехал в Минск, смог устроиться директором в школу, и только недавно разобрались, что это за птица. В РОНО уже хорошо знают о его выступлениях на сборищах оппозиции. Так что не огорчайтесь, дорогая. Я думаю, это дело поправимое.

Предложение Коблик явно заинтересовало Лидию Филипповну. Правда, она с сомнением в голосе спросила:

— А как же ребята придут в школу, если у нас такой директор? Он же не разрешит им встретиться с детьми.

— Об этом не беспокойтесь. Заведующая отделом образования — моя старая приятельница. Если мы к ней обратимся с этим вопросом, она одобрит и наверняка сама придет в школу на эту встречу или направит кого-нибудь из своих заместителей. У меня завтра выходной. Предлагаю сходить к строительству памятника, а потом заедем к Инне Сергеевне и поговорим с ней на эту тему. Я уверена, она поддержит нас.

— Конечно, конечно! — с готовностью согласилась Манкевич.

На следующий день, когда они шли по улице Горького, Лидия Филипповна, словно развивая идею, сказала:

— Мы, в первую очередь матери погибших воинов, должны быть более активными в воспитании детей. Нельзя отдавать их подворотням, подъездам, наркоманам и, конечно, оппозиции с ее разлагающими идеями. Заметьте, Вера Федоровна, они же не учат, не призывают детей делать добрые дела, любить родителей. Они, наоборот, призывают 13–14-летних несмышленышей к бунтарству, ни с кем и ни с чем не соглашаться. Смотрите, мол, как на Западе молодежь живет. Ей все можно, никого они не слушают, что хотят, то и делают. Они — хозяева своей страны. Вот и появляются среди наших детишек такие, кто верит этой брехне. Не трудно догадаться, к чему это приведет.

Когда они подошли к стройке, то увидели Головневу и еще трех матерей, которые увлеченно наблюдали за стройкой. Вера Федоровна вдруг обратила внимание на стоящих пятерых мужчин, среди которых узнала бывшего майора КГБ Александра Новикова. Она тронула подругу за рукав:

— Давайте станем недалеко от них. Вон, видите, стоит вытуренный из КГБ Новиков. Повернемся к ним спиной. Интересно, что он там распевает?

Они остановились в 4–5 метрах и, стоя к ним спиной, услышали голос Новикова:

— Это же я этот памятник пробил. Пришел к председателю исполкома с орденом на груди, а он уже был наслышан обо мне. Ему кто-то из моего начальства проболтался, что я был ранен, что меня представляли к Герою. Он, увидев меня, буквально подскочил с места. Короче говоря, уже через полчаса у меня на руках было решение горисполкома о строительстве памятника.

— Скажите, а кто автор проекта памятника? — спросил один из мужчин.